— Господи, сделай так, чтобы мой дорогой муж вернул нам веру в завтрашний день! — молилась она.

Раздались голоса, затем дверь распахнулась, и в гостиную вошел сэр Гораций. Несмотря на пожилой возраст, он все еще оставался чрезвычайно привлекательным мужчиной. Его седые волосы были зачесаны со лба назад, что придавало ему особый шарм.

Изящно завязанный галстук нисколько не испачкался и не измялся за долгое путешествие. В плаще для верховой езды, который он не успел снять, лорд Ламбурн казался необычайно высоким и элегантным.

Он шел как триумфатор, его лицо сияло, и, едва увидев своего мужа, леди Ламбурн воскликнула:

— Гораций, любовь моя!

Он подошел и склонился, чтобы поцеловать ее.

Она протянула к нему дрожащие руки, чья форма все еще хранила остатки былой красоты. Она тщательно следила за своими руками, ногти ее всегда были отполированы, а запястья окутывало тонкое изысканное кружево.

— Поездка удалась? — Сердце леди Ламбурн билось так часто, что она едва могла говорить.

— Более чем, — провозгласил сэр Гораций, его голос звенел в комнате, словно праздничный колокол.

— О, папа, рассказывай скорее! — подбежала к нему Камилла, ее взгляд был устремлен на отца, а светлые кудряшки так и плясали от волнения.

Уныние и отчаяние, царившие в семье прежде, исчезли, каждый уголок дома озарила надежда и вера.

— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — спросила леди Ламбурн. Этот вопрос она всегда задавала мужу, когда он возвращался из дальних поездок.

— Прекрасно! — заверил ее сэр Гораций. — Я и сам спешу рассказать вам все, но прежде, Камилла, вели слугам принести из моей кареты подарки, которые я вам купил.

— Подарки, папа? Какие подарки?

— Паштет для одной, баранью лопатку для другой, — ответил сэр Гораций, — ящик лучшего французского коньяка и немного чудесного, ароматного индийского чая для мамы.

— Замечательно! — воскликнула Камилла и выбежала из комнаты. Она знала, что Агнес и Уитону понадобится ее помощь, чтобы перенести пакеты с покупками. Кучер, скорее всего, будет занят лошадьми.

Сэр Гораций приложил руку жены к своим губам:

— С бедами покончено, дорогая.

— Но каким образом? Что же нас спасло? — спросила леди Ламбурн. — Если ты занял деньги, то ведь их надо будет отдавать?

— Нет, я не занимал, — начал сэр Гораций и внезапно осекся, так как в этот момент вернулась Камилла.

— Папа! — закричала она. — Там, на запятках кареты, сидит лакей и утверждает, что ты его нанял. Это правда?

— Конечно, — отозвался сэр Гораций, — у меня не было времени искать других слуг, но мы их потом наймем в деревне.

— Откуда же ты взял на все деньги? — спросила Камилла. Теперь, когда первое волнение поутихло, ее глаза смотрели на отца озабоченно.

Сэр Гораций снял плащ и бросил его на кресло.

— Я готов рассказать тебе все, Камилла. Но позволь мне сначала выпить глоток вина. Я мчался с такой скоростью, что не останавливался даже для того, чтобы напоить лошадей. Мне не терпелось рассказать маме и тебе о том, что случилось.

— Я принесу тебе бутылку твоего бренди, папа, — улыбнулась Камилла.

— Нет, — резко ответил сэр Гораций. — Пусть лакей принесет. Тебе больше не надо унижаться.

На губах Камиллы заиграла слабая улыбка.

— Я никогда не думала, папа, что унижаюсь, ухаживая за тобой.

Сэр Гораций, забыв о жажде, притянул ее к себе и поцеловал:

— Моя любимая дочь, новости, которые я привез, имеют прямое отношение к тебе, так же как и причина моего волнения. Садись и слушай.

Сэр Гораций устроился в кресле-качалке, а удивленная Камилла присела на низкий табурет перед ним.

— Я больше не выдержу ни минуты, папа, — взмолилась она.

— И я тоже, — поддержала ее леди Ламбурн. — Ты не представляешь, Гораций, что значит для меня снова видеть, как ты улыбаешься. Ты уехал несчастным, почерневшим от бед стариком, а вернулся молодым и веселым, как юноша.

— Я и чувствую себя молодым, — сообщил ей сэр Гораций.

— Но что же случилось? — спросила Камилла.

Сэр Гораций откашлялся и откинулся назад в своем кресле.

— Помнишь, я часто рассказывал тебе о княжестве Мельденштейн.

— Конечно! Принцесса, моя крестная, каждый год поздравляет меня с днем рождения. В прошлом году она прислала мне чудесную кружевную накидку, которую можно было бы надеть в оперу, просто у меня нет возможности ходить в театр.

— Теперь все изменится, дитя мое. Очень скоро тебе понадобится твоя накидка и другие такие же, даже лучше.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Камилла.

— Я расскажу все с самого начала.

В этот момент дверь приоткрылась, и показался слуга ростом не меньше шести футов в темно-красной ливрее с ярко начищенными пуговицами и подносом в руках.

— Я подумал, сэр, вы захотите выпить бокал вина с дороги, — почтительно произнес он.

— Благодарю, Джеймс, — ответил сэр Гораций и, повернувшись к жене, представил нового лакея:

— Дорогая, это Джеймс, я предупредил его, что несколько дней ему придется работать за пятерых, но потом мы восполним недостаток прислуги.

Лакей поставил поднос с графином рядом с сэром Горацием, наполнил бокал, поклонился леди Ламбурн и Камилле и вышел.

— Отличный парень, — похвалил его сэр Гораций после того, как дверь за лакеем закрылась. — Раньше он находился в услужении у герцога Девонширского и прекрасно обучен.

Леди Ламбурн не могла вымолвить ни слова, вначале она уставилась в немом изумлении на дверь, а затем повернулась к мужу.

— Я расскажу все с самого начала, — повторил сэр Гораций. — Добравшись до Лондона, я был в отчаянии. Ты сама знаешь, дорогая, что хотя я и пытался выглядеть бодро, но в душе чувствовал, что мы уже дошли до последней черты, и не мог придумать ничего, чтобы спасти семью от катастрофы. Я отправился в свой клуб, надеясь, что найду в Уайте хоть одного друга, к которому смогу обратиться с униженной просьбой о помощи.

— Бедный папа, представляю, как трудно тебе было просить милостыню, — пробормотала Камилла.

— Я думал только о тебе и о маме, — отозвался сэр Гораций. — Так вот, я встретил нескольких знакомых, но ни одного друга. Я размышлял, имею ли право заказать ужин и потратить те немногие деньги, что привез с собой, как вдруг чей-то голос воскликнул: «Сэр Гораций, вы-то мне и нужны!»

— Кто же это был? — живо спросила леди Ламбурн.

— Помнишь ли ты Людовика фон Хелма? — поинтересовался сэр Гораций.

Леди Ламбурн сморщила лоб.