— Кажется, припоминаю это имя. Да, конечно, мы виделись в Мельденштейне. Такой молодой честолюбивый придворный.

— Его честолюбие нашло выход, — сообщил ей сэр Гораций, — сейчас он — премьер-министр Мельденштейна.

— В самом деле? От Мельденштейна еще что-то осталось? Я думала. Наполеон стер все европейские княжества с лица земли.

— Фон Хелм рассказал мне, что по сравнению с другими государствами Мельденштейн почти не пострадал. Жители не делали попыток противостоять Наполеону, и поэтому его войска ничего и не разрушили. Их заставили расквартировать большое количество солдат, так как путь армии в Россию шел через Мельденштейн, но удивительнее всего то, что страна сохранила все свое довоенное богатство.

— Как такое возможно? — удивилась леди Ламбурн.

— Ты знаешь, дорогая, что принцесса — англичанка и государственные средства хранились в английских банках. Несколько раз они пережили тревогу, полагая, что Наполеон двинет свои войска на Англию. Но теперь он побежден, а деньги не только остались в целости и сохранности, но и приумножились за годы войны.

— Я рада, что хоть кто-то выиграл от этой войны, — горько заключила леди Ламбурн.

— Более того, принца Гедвига, помнишь его, дорогая, не было в стране. Фон Хелм рассказал мне, что, когда началась война, принц путешествовал по Востоку и смог вернуться только после битвы при Ватерлоо. А в его отсутствие княжеством управляла его мать.

— Но она же англичанка! Как мог Наполеон смириться с тем, что завоеванным им государством правит англичанка?

— Очевидно, принцесса очаровала его. Рассказы о том, что Наполеон очень восприимчив к чарам хорошеньких женщин, нисколько не преувеличены. Он позволил принцессе остаться во главе государства, при этом поставив своего человека во главе армии.

Тот же, в свою очередь очарованный принцессой, предоставил ей и ее стране множество концессий, которых были лишены менее удачливые соседи Мельденштейна.

— Слава богу, что для них все обернулось удачно. К тому же Элейн всегда оставалась нашим другом. Но скажи, какое отношение Мельденштейн имеет к нам?

— Самое прямое, потому что фон Хелм прибыл в Англию с поручением разыскать меня и спросить, не согласится ли наша дочь принять предложение руки и сердца его высочества принца Гедвига Мельденштейнского.

В комнате воцарилась полная тишина, а затем Камилла чуть слышным голосом спросила:

— Ты имеешь в виду, папа, что он хочет жениться на мне?

— Именно, и вы представляете, что значило для меня это предложение в тот момент, когда я чувствовал полное отчаяние. Я всегда считал Мельденштейн своим вторым домом, моя служба началась с назначения третьим секретарем британского консульства именно там. Принц и его красавица жена приняли нас с исключительной добротой. Затем я служил в Риме, Париже и вернулся в Мельденштейн будучи министром. То было самое счастливое время моей жизни.

— Но я никогда не видела его, — возразила Камилла.

— Он собирается приехать в Англию? — спросила леди Ламбурн.

Сэр Гораций несколько смутился.

— Ты должна понять, дорогая, его высочество не может сейчас покинуть страну, особенно если учесть тот факт, что он находился в отъезде во время войны. У него накопилось много дел. Ему необходимо узнать поближе своих подданных, хотя я не сомневаюсь в том, что их преданность и любовь к нему нисколько не уменьшились. Вот почему в Англию приехал фон Хелм. Сам премьер-министр оказал нам честь и явился собственной персоной, чтобы посватать тебя.

Камилла поднялась и подошла к камину.

— Ты принял предложение принца, папа? — спокойно спросила она, снова приведя сэра Горация в замешательство.

— Не думай, что я ухватился за это предложение, даже не обсудив его. Но у премьер-министра наготове был брачный контракт. Рассказать тебе его условия?

Камилла не ответила, поэтому сэр Гораций продолжил:

— В день свадьбы его королевское высочество собирается положить на счет своей невесты сто тысяч фунтов. Понимая, что подготовка к свадьбе повлечет крупные расходы, принц уполномочил премьер-министра вручить мне десять тысяч фунтов немедленно.

«Десять тысяч фунтов, — словно во сне повторила леди Ламбурн. — О, Гораций! Какая огромная сумма!»

— Ну, я нисколько не удивлен подобной щедростью со стороны Мельденштейна, — нарочито бодро проговорил сэр Гораций, одновременно внимательно наблюдая за дочерью. Камилла стояла спиной к нему. Она схватилась пальцами за мраморную каминную полку, словно ища опору.

На минуту все замолчали.

— Ты довольна, Камилла? — уже совсем другим тоном спросил сэр Гораций.

— Он никогда не видел меня, как он может хотеть жениться на мне? — проговорила девушка.

— Когда дело касается королевской семьи, подобные вещи всегда решаются таким образом, — ответил сэр Гораций.

— Но ведь жених и невеста должны познакомиться до того, как решение принято?

— Не всегда, — возразил сэр Гораций. — Как ты знаешь, принц-регент никогда не видел Каролину Брунсуик до того, как она пересекла Ла-Манш.

— И их брак стал катастрофой, — вставила Камилла.

Сэр Гораций понял свою ошибку.

— Разумеется, тут нельзя сравнивать. Мать принца Гедвига, твоя крестная, которая всегда оставалась нашим другом, — англичанка. А о его королевском высочестве я слышал, что он очень приятный молодой человек.

— Сколько ему лет? — поинтересовалась Камилла.

Снова минутная пауза.

— Тридцать восемь или тридцать девять, — с усилием заставил себя выговорить сэр Гораций.

— Почему же он Не женился раньше? — удивилась Камилла.

— Я ведь уже объяснил тебе, — с ноткой раздражения в голосе отозвался отец. — Он путешествовал по Востоку. Вряд ли можно было ожидать, что он там женится. Сейчас, по возвращении принца, его свадьба станет настоящим событием в Мельденштейне.

— И срочно потребовалось найти невесту, — тихо добавила Камилла. — Но ведь любая бы подошла, почему выбор пал на меня?

— Камилла, мне не нравится твой тон, — резко ответил сэр Гораций. — Нам оказана величайшая честь. Семья принца правит Мельденштейном почти тысячу лет. Уже три поколения королевской семьи следуют традиции выбирать невесту в Англии, благодаря чему у нас возникли тесные связи с этой страной. И я не знаю государства, где править легче, чем в Мельденштейне.

Камилла повернулась к отцу. Щеки ее побледнели. Глаза, наполненные страхом, казались слишком большими для ее хорошенького личика.

— Я нигде не желаю править, — пылко заявила она. — Ты прекрасно знаешь, папа, что я не подхожу для подобной жизни. Что я знаю о королевском дворе? Вы с мамой — совсем другое дело. Ты всегда занимал важные дипломатические посты и вращался в кругу королей и королев, был знаком с принцами и их семьями. А я выросла здесь, в тиши деревни. Только раз я ненадолго уезжала в Лондон, и чувствовала там себя не в своей тарелке. Меня не примут в высшем обществе. Я наверняка сделаю что-нибудь не так, и вам станет стыдно за мою неотесанность.