– Почему ты так решительно отказалась сниматься обнаженной? – поинтересовалась Моника.

Иден поерзала на софе, жалея о том, что некуда поставить кружку с остывшим кофе.

– Мне это показалось слишком смелым шагом, – признала она. – Один день ты играешь героиню десятилетних детишек, а на следующий все видят тебя в постели с каким-то парнем.

– Даже если этот парень – Майкл Кэрри?

Иден почувствовала, как к щекам прилила кровь.

– Иден, да ты покраснела! – с усмешкой кольнула ее Моника.

– Просто нашу дружбу умудрились раздуть до невероятных размеров.

– Так это только дружба?

– Исключительно.

Иден представила, как Майкл читает это интервью. Она не раз твердила ему эти же слова. Может, он наконец поверит ей, если она произнесет их публично.

– Мне нравится общество Майкла, но я не спешу завязывать серьезные отношения.

Моника разочарованно покачала головой:

– По-моему, вы прекрасно подходите друг другу. Не думаю, что мне доводилось видеть более эротическую любовную сцену, чем ту, когда вы встречаетесь с ним в гостиничном номере. И это при том, что ты так и не разделась.

Иден улыбнулась, хотя щеки у нее вновь заалели.

– То было притяжением между двумя героями. Но это еще не значит, что такое же притяжение существует и между актерами.

Господи, неужели она действительно произнесла это вслух? Прости, Майкл.

– Твое детство, Иден. Это та тема, на которую ты решительно отказываешься говорить.

Иден удалось сохранить улыбку.

– И я не собираюсь менять свою тактику.

Она ни с кем не обсуждала свое детство, даже с собой. Порой ей казалось, что кто-то еще жил ее жизнью до того, как она перебралась в Калифорнию.

– Позволь мне тогда кое-что подытожить. Ты у нас – дочь весьма успешной детской писательницы Кэтрин Свифт, которая умерла, когда ты была еще совсем маленькой. Как думаешь, это родство помогло тебе преуспеть в кино?

Иден кивнула.

– Это дало мне толчок. Помогло получить роли в тех фильмах, которые снимались по ее книгам. Но после этого мне приходилось пробиваться самой.

– Ты помогала писать сценарий к такому чудесному фильму, как «Сердце зимы». Как думаешь, тебе передалось кое-что из талантов матери?

– Во всяком случае, я на это надеюсь. Работа сценариста мне очень понравилась. Хотелось бы повторить этот опыт еще разок.

– А в остальном ты похожа на нее? Многие считали твою мать весьма эксцентричной особой. Известно, что она мало общалась с людьми и жила в полном уединении.

Иден проигнорировала желание вступиться за мать.

– Я что, похожа на весьма эксцентричную особу?

– На первый взгляд не слишком.

– Да и на второй тоже, – с напускной бравадой ответила Иден, однако в голове у нее прозвучал голос Уэйна: «Настоящая Иден Райли – да кто она, черт возьми, такая? Лично я ее ни разу не встречал. Да и ты, скорее всего, тоже».

– Что у тебя в планах, Иден?

Нина при этом вопросе наверняка навострила уши. Она давно уже была сыта Иден по горло, ведь та решительно отвергала одно предложение за другим. Иден оправдывалась тем, что все это были не самые подходящие роли: слишком приземленные, они могли стоить ей изрядной доли поклонников. Отговорки. Просто после ухода Уэйна у нее не осталось мотивации. Ей не хватало напора, желания действовать.

Она взглянула в тщательно подведенные глаза Моники.

– Не хочу хвататься за что-то, в чем я не уверена, – заявила она. – Я бы предпочла поработать над проектом, в который можно будет погрузиться с головой…

Внезапно перед ее мысленным взором возник образ матери: Кэтрин Свифт, озаренная пламенем свечей, сидит во мраке пещеры Линч-Холлоу, выстукивая что-то на пишущей машинке.

– Иден? – вскинула брови Моника.

– Вы упомянули о моей матери, – наклонилась вперед Иден. – Я как раз подумывала о том, чтобы поработать над сюжетом о ее жизни. – Прозвучало это так, будто идея крутилась в ее голове несколько месяцев, а не озарила только что. Иден физически ощутила, как насторожилась в другом конце комнаты Нина. Наверняка она думала сейчас: «Какого черта?»

– Мне хотелось бы сделать ее более понятной для других людей. – Иден еще крепче сжала чашку с кофе. – Показать ее в более привлекательном свете.

– Иными словами, собираешься снять фильм о своей матери?

– Именно. И мне бы хотелось самой написать сценарий. – Иден и сама не знала, что заставило ее произнести эти слова. По спине пробежал холодок.

– Великолепная идея! – сверкнула улыбкой Моника.

Она с новым энтузиазмом набросилась на Иден. Та отвечала вяло, но перед глазами у нее один за другим всплывали образы детства: пещера, сочная зелень в долине Шенандоа, деревянный домик в Линч-Холлоу. Теперь в этом домике живут ее дядя с тетей. Кайл и Лу. Интересно, что они подумают, если увидят это интервью? Иден так и представила, как они обмениваются недоверчивыми взглядами.

Снимать надо летом, когда дух захватывает от обилия зелени. Другой вопрос, что Иден практически ничего не знала о своей матери. На сбор материалов уйдет немало времени, и жить ей придется в Линч-Холлоу. Справится ли она? Сердце бешено колотилось в груди – от предвкушения. И от страха. Что ни говори, Линч-Холлоу был настоящим. Такими же настоящими были пещера и река. И там уже она не сможет притвориться. Не сможет подать себя в выгодном свете.

Припарковав машину на обочине дороги, Иден пешком направилась к пещере. Миновало уже больше двух десятилетий с той поры, как Иден последний раз заглядывала в этот лес, но она ни за что бы не заблудилась здесь – и это несмотря на то, что сумерки раскрасили ее путь причудливыми тенями.

В душном июньском воздухе кружили светлячки, и к тому моменту, когда Иден наконец добралась до пещеры, блузка ее промокла от пота. Иден сразу же узнала это место, хотя не заглядывала сюда с того момента, как ей исполнилось одиннадцать. Эта пещера в долине Шенандоа была в ту пору ее единственным домом. Теперь вход в нее был завален двумя огромными валунами, которые дядя Кайл прикатил сюда с помощью соседей. Но поверх светло-серых валунов виднелось треугольное отверстие. Для Иден это стало открытием. Может, за прошедшие двадцать четыре года камень начал понемногу крошиться? И знал ли Кайл о том, что в пещеру теперь без труда могут забраться летучие мыши и всякие мелкие зверьки? Пожалуй, даже ребятишки помладше могли бы протиснуться внутрь – если бы, конечно, решились на это.

«Это та самая пещера, где Кэтрин Свифт писала свои истории, – перешептывались бы они между собой. – Та самая, где она умерла».