Я приближаюсь к Иудейским горам, которые окружают город, и вдруг слышу эхо шагов за спиной. Возможно, это кто-то из Братства мусульман… Или палестинские полицейские. Или такой же призрак, как я. Или проститутка, которая ищет клиента.

Скорее всего, ничего серьезного. И все же я мысленно повторяю пункты из кодекса выживания. «„Руководство по выживанию в этом гребаном мире“ составила я, Мириам Альмахди». Итак:

1. Не нарушай правила, а обходи их.

2. Всегда говори правду.

3. Не привлекай внимания.

4. Прислушивайся к своим инстинктам.

5. Будь храброй.

Пять простых правил, которые – даже если соблюдать их не всегда было легко – помогали мне оставаться в живых последние семь лет.

Прибавляю шаг, в надежде оторваться от того, кто идет за мной. Шаги за спиной тоже становятся быстрее. Я вздыхаю. Сняв с плеча лук, достаю из колчана стрелу, натягиваю тетиву и, резко обернувшись, целюсь в темную фигуру.

– Стой, где стоишь! – приказываю я.

Темный силуэт замирает метрах в десяти от меня. Поднимает руки, делает небольшой шаг вперед.

– Я просто хотел узнать, что такая девушка делает на улице одна в столь поздний час! – выкрикивает мужчина.

Варианты с проституткой и полицией можно вычеркивать. Он либо из Братства, либо из какой-нибудь местной банды. Или обычный горожанин, который ищет женской ласки за деньги. И, конечно, он может оказаться призраком, как и я, и хочет отобрать мою добычу.

– Я не проститутка, – предупреждаю его.

– Я этого и не думал.

Еще один вариант отпадает.

– Если ты из Братства, – продолжаю я, – имей в виду: я уже внесла плату за этот месяц.

Плату за возможность спокойно передвигаться по городу.

– Я не из Братства, – отвечает мужчина.

Призрак?

Он делает шаг ко мне, затем еще один. Снова натягиваю тетиву, лук поскрипывает от натуги.

– Я не причиню тебе вреда, – говорит мужчина так тепло, что хочется ему поверить. Но я давно верю не словам, а делам.

Значит, он преступник. Люди заговаривают тебе зубы, только если им что-то нужно. Что бы ему ни понадобилось, уверена, мне это не понравится.

– Сделаешь еще шаг, и я выстрелю, – говорю я.

Мы замираем друг напротив друга. Незнакомец стоит в тени, между пятнами газовых фонарей. Я почти не вижу его, но, кажется, он собирается уйти. Мудрое решение.

Однако шаги возобновляются – один, второй, третий…

На мгновение закрываю глаза. День начинается из рук вон плохо!

Мужчина идет быстрее; наверное думает, что я не выстрелю. Он же не знает, что для меня в этом нет ничего нового.

Прости.

Я отпускаю тетиву.

В темноте я не вижу, куда попала стрела, но слышу сдавленный вздох и звук, с каким падает тело. Несколько секунд стою, не шевелясь. Потом медленно опускаю лук и подхожу ближе, готовая в любой момент выхватить кинжал.

Стрела вонзилась в горло, по земле растекается кровь. Мужчина тяжело дышит, хрипит, судорожно сжимает стрелу пальцами. Я вглядываюсь в его лицо. Как и следовало ожидать, он мне не знаком. Вот и хорошо.

Замечаю сумку незнакомца и, присев на корточки, начинаю в ней рыться. Веревка, лом, нож… Набор убийцы-новичка. Мне становится не по себе. У большинства плохих поступков есть причины – жадность, власть, похоть, чувство, стремление сохранить свою жизнь, но столкнуться с человеком, который хочет причинить тебе боль не ради высокой цели, а просто ради удовольствия, неприятно.

Незнакомец дышит все реже, потом затихает. Его грудь перестает вздыматься. Убедившись, что он умер, вытаскиваю стрелу из тела, вытираю о его штаны и убираю обратно в колчан. Никто не станет выяснять, что тут произошло. Никто не будет наказан. А к обеду, когда солнце поднимется высоко, тела уже здесь не будет – его уберут, и город вскоре обо всем забудет.

В последний раз взглянув на мужчину, вновь касаюсь пальцами браслета с амулетом и продолжаю путь.

Иду к холмам на западе, стараясь не думать об убитом и о том, чего он хотел. И еще о том, как я, не дрогнув, спустила тетиву. Потираю лоб, провожу рукой по губам. Я начинаю все проще относиться к смерти, и это настораживает.

Холмы плавно перетекают в горы, и я сворачиваю с дороги в небольшой лесок. Солнце поднимается все выше, темно-синее небо становится пепельно-серым. Выше на склоне холма стоит заброшенный недостроенный дом.

Я направляюсь к нему. Остовы домов, нагромождения блоков и арматуры стали привычным зрелищем, но мне нужно не здание, а деревья, окружающие его. Подойдя к сосне, достаю из сумки топорик и начинаю рубить толстую ветку. Из этой древесины получаются лучшие луки и стрелы.

Проходит четверть часа, и вдруг мне кажется, что я что-то слышу. Замираю, повернувшись к дороге, прислушиваюсь. Холмы, покрытые деревьями, окутывает тишина… Секундочку! Вот, снова… Едва слышно. Не понимаю, что это, но звук ровный и размеренный. Может быть, одинокий путник? Бросившись к дому, тихо проскальзываю внутрь. Не хочется второй раз за ночь нарываться на неприятности.

Пол покрыт грязью, засыпан сухими листьями. Я замечаю несколько окурков. Судя по всему, этот дом начали строить уже после Пришествия – на стенах нет ни розеток, ни тонких водопроводных труб. Когда на землю явились Всадники, о подобной роскоши пришлось забыть, и как бы мы ни пытались, восстановить ничего не удалось.

Стараясь держаться в тени, пробираюсь к пустому оконному проему. Чувствую себя трусихой, которая прячется из-за любого шороха, но я считаю, что лучше быть трусом, чем трупом.

Через некоторое время звук становится громче, теперь он слышен отчетливо.

Цок. Цок. Цок.

Кто-то едет верхом.

Осторожно выглядываю из окна. Небо окрашивается розовым, растущие вокруг дома деревья и кусты частично заслоняют от меня дорогу, и путешественника пока не видно. Но когда его удается разглядеть… Я ахаю.

На кроваво-красном жеребце скачет не человек, а настоящий монстр. За спиной у него тяжелый меч, в темных волосах поблескивают золотые монеты, глаза густо подведены черным. Из-за высоких скул и хмурого выражения лица он кажется бесчувственным, будто закаменевшим.

В первое мгновение мозг просто отказывается воспринимать увиденное. Потому что все это неправильно! Не бывает у лошадей такой алой шерсти, не может человек быть таким огромным, даже сидя верхом. Впрочем, если слухи не врут, кое-кто все-таки может…

Меня бьет дрожь.

Нет!

Господи, нет.

Ведь, если слухи о его внешности правдивы, значит, мужчина, на которого я смотрю… Война?