истребляют их,

как хищников опасных.

Да что ж наделали они,

чтоб так их невзлюбить?

И сочинили сотни книг

и способов ужасных

чтоб извести, искоренить,

и просто так убить.

Обыкновенный таракан,

подтянутый и стройный,

он ест совсем немного так:

одной лишь крошкой сыт,

Как в ресторан идет в стакан,

спокойно и достойно.

И у него блестящий фрак

и длинные усы.

А в доме, встав не с той ноги,

сестра до поздней ночи…

Сперва раздавит одного,

а после — ну пищать!

Мне тараканы — не враги,

и мне их жалко очень.

Вот подрасту годок, другой –

начну их защищать.

Колыбельная галчонку

Золотой луны кружок

за окном у нас кружится,

и летит ночная птица

за жуками на лужок,

Спи, галчонок, спи, дружок!

Почему тебе не спится?

С тополей летит снежок

на траву поспать ложиться.

Спи и ты, дружок!

А вдали простор морей

каравеллы, бригантины.

Взапуски плывут дельфины,

кто смешней и кто быстрей?

И в тельняшках полосатых,

над волною голубой

очень добрые пираты

в вальсе кружатся с тобой.

Там заснул прибой.

Сон слетает с облаков

мягкий, сладкий, добрый очень.

Звезды — глазки теплой ночи

светят сотней светлячков.

Там, где воздух нежно звонок,

колокольчиком звеня,

ждет, когда заснет галчонок

сказка завтрашнего дня.

Спи, звезда моя!

Укоры совести

(Под цензуру родителей)

Туча серая, мохнатая,

надо мной висит с утра,

как матрас, набитый ватою,

мною порванный вчера

***

Зря родители сердились.

Тихо я играл мячом.

Мамины духи разлились

сами. Я здесь ни при чем.

***

Клякса будто синий глаз,

взгляд со стенки задней.

Стала комната сейчас

ярче и нарядней.

На унылые обои

я пролил чернила.

Что ж родителям обоим

в комнате не мило?

***

На асфальте листья в крапинах

им слетать пора пришла.

И большая чашка папина

облетела со стола.

***

Солнце в речку опускается,

двор под вечер опустел.

Почему же получается

все не так, как я хотел?

А когда укоры совести

тяжело смотреть на свет.

И печальней этой повести

ничего на свете нет.

В море

Нас несет легко и плавно

по волнам то вверх, то вниз.

Тянет двигатель наш главный

белый парус — легкий бриз.

Мимо яхты выгнув спины

еле двигая хвостом

по волнам скользят дельфины –

черноспинные дельфины

под названьем «Афалины»

с бело — желтым животом.

Мяч держу я над волной

на конце веревки длинной.

Так хотелось, чтоб со мной

поиграли в мяч дельфины.

Будто звякнула гитара,

и, подброшенный спиной,

от дельфиньего удара

мяч взлетает над волной!

Десять раз дельфины рылом

ударяли по мячу.

Как чудесно это было:

мяч взлетает — я кричу!

А потом их вдруг не стало.

Все исчезли в глубине.

А играли мы так мало!

Сразу грустно стало мне.

Капитан наш, тетя Дина,

мне сказала: "Вот беда!

Ты бы бросил им сардину

не ушли бы никуда".

Взрослый вечно пользу ищет,

лезет к детям с ерундой.

Ведь сардина — это пища

Кто ж играется с едой?

Я хочу быть капитаном,

всюду им почет и честь!

Но когда я взрослым стану

то с советом всяким странным

к детям я не буду лезть.

Про кошку и собаку

Соседская киска по имени Маша

любимица дома и улицы нашей.

Такая миляга! Такая чистюля!

И нос свой не сунет в чужую кастрюлю.

С презреньем обходит чужие сосиски,

и пьет молоко и сметану из миски.

Мурлычет красиво и любит при этом

с соседским котом петь на крыше дуэтом.

Залезет на дерево с первой попытки,

играется лапкой с бумажкой на нитке.

Не лезет без спроса, скромна, не нахальна

Короче: согласны! Она идеальна!

А пес мой Барбос неуклюжим бывает

и шерсть от него пылесос забивает.

И если еще подберется поближе,

то нос вам и щеки с восторгом оближет.

Не может служить чистоты он примером,

И петь не умеет, а лает не в меру.

С бумажкой на нитке играть не умеет.

Но только он друг мне! А это важнее!

Песенка про детство

В книге жизни из страничек многих

детские мне больше всех близки:

стайка ребятишек тонконогих

коз пасет на берегу реки.

Знал я мегаполисы, столицы,

внуков подарили сыновья.

Почему же мне все чаще снится

очень ясный сон, как будто я

через ветку ремзавода

мимо сада-огорода,

мимо вишни в розовом газу,

мимо клуба, мимо бани,

мимо вредной бабки Гани

на веревочке тащу пастись козу.

У реки с крутыми берегами

помню, над картошкой жгли костер,

и трава стелилась под ногами

как зеленый плюшевый ковер.

Полыхали за рекой зарницы,

вовсе не хотелось ночью спать,

и какая-то ночная птица

мне кричала, чтобы я опять

через ветку ремзавода

мимо сада-огорода,

мимо вишни в розовом газу,

мимо клуба, мимо бани,

мимо вредной бабки Гани

на веревочке тащил пастись козу.

В книге жизни детские страницы

Пахнут солнцем, небом и дождем

Хутора, деревни и станицы

Будто ждут, когда мы к ним придем

Пусть растут иные поколенья,

но оставшиеся мне года

я бы променял без сожаленья

на всего один лишь год, когда

через ветку ремзавода

мимо сада-огорода,

мимо вишни в розовом газу,

мимо клуба, мимо бани,

мимо вредной бабки Гани

на веревочке тащил пастись козу.

Медвежонок

.

В комнате моей стоят на полке

Ровным строем выстроившись в ряд

Три дикообразовых иголки,

двадцать пять пластмассовых солдат,

два пера — фазана и павлина,

в ярких красках русских сказок том.

И, конечно, мой дружок старинный –

медвежонок с желтым животом.

Я уже не маленький мальчишка,

первый класс закончу по весне.

Но кладу в кровать с собою Мишку,

чтобы был он рядом и во сне.

Одному ему про все на свете,

рассказать могу я, потому

что моих секретнейших секретов

Мишка не расскажет никому.

Я же взрослый, и уже не верю

в сказки про принцесс и колдунов,

и что могут плюшевые звери

охранять от злых и страшных снов.

Пусть об этом Мишка не узнает,

думает, что