В слабо голубых, почти выцветших, глазах Штерна, что сейчас смотрели поверх стёкол очков в роговой оправе, мирно плескался океан осознанных мыслей. Его мимика шептала о вере в сказанное, но без дикой настойчивости, потому я не спешил предлагать ему лечение.

– Каждый, кто попадает под воздействие Зет-поля, – непринуждённо продолжил Доктор, – начинает их видеть, возможно, как-то иначе, чем другой человек, попавший под его воздействие, но видит. Видит этих существ!

Я демонстративно печально вздохнул, покивав головой. Gallutinatia vulgaris5, – констатировал про себя, потому как считал и сейчас считаю: чтоб видеть галлюцинации, даже не обязательно пить, колоться или курить. Впечатлительный человек, замкнутый в мыслях на чём-то таком, спокойно может увидеть что-то этакое… И оно связано с этими его мыслями, на которых он замкнулся, и не обязательно напрямую. Доходит порой до того, что просто сон принимают за явь. А разбирая сон, вообще порой очень трудно понять, какие мысли породили его. Это пускай, может показаться банальным, Юнг с Фрейдом строят догадки – основу своих воззрений.

– Я чувствую, вы мне не верите, – улыбнулся Доктор Штерн. – И это вполне нормально.

– Привык полагаться на факты, – я невольно приподнял бровь, разрешая себе немного иронии и удивления. Ведь этот человек в деловом костюме считывал мои эмоции в ответ и хотел видеть именно то, что искоренялось в стенах клиник, когда каждый новый день открывает подвалы человеческих тайн.

– Я к вам не пошёл бы…

«Старина Док, пускай и не в докторской степени, а ты интересен, и привлечёшь мне новых издателей, читателей и клиентов. Обывателям интересны люди умные, но позволившие себе сойти с ума», – так думал не только я, но и репортёры в поисках встречи со Штерном.

– Но вы, я слышал, хотите написать книгу, – удивил Штерн. – Правда, название её мне не по душе – «Глазами психа»…

– Вот как?! – я подался вперёд и облокотился о стол, изображая полное внимание – не каждый день ученые начинают верить в души. Но Штерн молчал, кажется, наблюдая, как белеет мой указательный палец, упёртый в подбородок.

– Да, я собираюсь написать книгу. А её название я время от времени обдумываю… Я хотел её назвать «Глазами психически больного». Грамотно и профессионально, как мне кажется, но эти длинные названия… они плохо запоминаются, и, как ни печально, сегодня невежество как раз ценится больше, чем что-то стоящее. Ну, сами посудите – на книжных полках преобладает дешёвое чтиво. Большинство читателей – быдло, или же издатели полагают, что быдло в большинстве, и плодят безвкусицу.

– Возможно, – улыбнулся Док. – В общем, если бы я не мог доказать вам свои слова делом, я бы к вам не пришел. Как уже говорил, я изобрел прибор – резонатор Зет-поля – и предлагаю вам испытать его на себе. Думаю, этот опыт украсит любую книгу!

– Вы хотите подвергнуть меня воздействию вашего Зет-поля? – я так искренне удивился, что испугался собственной откровенности с клиентом. – Чтобы я увидел их? Кого, разрешите полюбопытствовать, вы ведь так и не сказали, что это за существа?

– Если вы не испугаетесь, то сами увидите.

Ночи в отделении для буйных учат отделять страх от осторожности, а идти на поводу у кого-то – запрещают амбиции молодости: «Я же Вэн Райт – в недалеком (!) будущем Великий Психотерапевт. Обо мне мир еще заговорит с придыханием!». Но страх заглянул на страницы ещё ненаписанной книги и обещал, что читатели оценят союз с сумасшедшим, но известным Доктором. Потому я выпустил на волю бойкое возражение:

– Вы шутите? О каком страхе может вообще идти речь?!

ПОД КОЛПАКОМ ЗЕТ-ПОЛЯ

Я отвёл место Доктору в полуразрушенном особняке на окраине, где заросли гортензии крупнолистной скрывают двор от любопытных глаз. Но он направил кэб в заросли бетона, немного вырубленные кризисом 70-х, когда двухэтажные коттеджи заняли место монотонных многоэтажек. Кукольный домик из красного кирпича стойко сносил плети молний, подпирая низкое тёмное небо двускатной крышей. Но перед высоким крыльцом с пафосной дверью предчувствие экскурсии по катакомбам вернулось ко мне.

Пожилой, но сохранивший важную осанку дворецкий открыл массивную дверь так медленно, будто сам скрипел суставами. Он поздоровался, поинтересовался, не угодно ли нам high tea6.

– Д-р Штерн, как много займет у нас времени вся эта процедура? – с улыбкой спросил я, понимая, что пытаюсь замаскировать тревогу.

– Немного, мистер Райт, – ответил он.

Мне было не до чая, хотя любопытство высушило губы и язык. Дворецкий получил отказ, взяв наши плащи, удалился.

По расшатанной винтовой лестнице, с явным трудом подогнанной к стандартному проекту коттеджа, мы поднялись на второй этаж. Сунув мне в руку блютус-наушник, Доктор Штерн длинным ключом, похожим на хирургический инструмент, отпер одну из дверей.

– Прошу, проходите, – он толкнул дверь и отдал мне ключ. – Будьте как дома. Все в этой комнате, включая бар, к вашим услугам.

Я ощутил себя крысой, помещённой в клетку со всеми удобствами.

– А я пошёл включать генератор, – добавил он и скрылся за дверью соседней комнаты.

Я вошёл, включил свет. Расположенный вверху двери механизм прикрыл её медленно, но всё равно неожиданно.

Неизвестно Доктор Штерн заботился так о чистоте эксперимента или настолько любил кабинет, что не стал уродовать его окончательно: Большой письменный стол с ноутбуком, кресло, стулья, книжные полки во всю стену, картины, бар в углу, ковер на полу – всё вернулось, но в окружение стен, отливающих мутным блеском отполированного свинца, и нависающим, состоящим из чёрных плит, потолком. Он жужжал, словно рой пчёл.

«Доктор, пить надо меньше…» – заметил я на столе тюльпан бокала и початую бутылку благородного коньяка. Рассмотреть этикетку мне не дали – ровно над столешницей завертелся смерчем туманный сгусток, будто выпуская мои эмоции из горлышка бутылки. «Джин» расширялся и удлинялся до роста среднего человека, прощаясь с аморфностью под речь Доктора в наушнике:

– Сейчас. Подождите. Я настрою мощность, – голос тонул в треске, а мои мысли – в хаосе.

Пластины зажужжали громче, будто перешли на другой диапазон звука, и мои уши вскоре вовсе его потеряли. Облако обрело форму обезьяны или похожего на неё существа.

Я старался сохранять спокойствие. Подумал, что Доктор Штерн джентльмен, и раз он меня пригласил, то видимо, именно это он и хотел мне показать; и не будь он полностью уверен в моей безопасности, то, наверняка не стал бы звать к себе. Хотя, меня посещала и такая мысль: кто знает, какие «тараканы» в голове этого «доктора»? Следом я привёл такой неоспоримый довод: я англичанин! И посему должен быть непоколебим и спокоен.

Вдруг эта обезьяна молвит, а точнее, шепчет:

– Выпей, Вэн…

На всякий случай я почесал ухо, отыскивая звук в наушнике, но Доктор даже не дышал в него. Тогда руки сами перекрестились, а обрывки молитвы забрезжили в сознании, потому что слащавый шёпот повторился: