– Я не их няня. – Она подчеркнула это резким жестом, несомненно, соответствующим итальянке. – Их няня в Амьене подхватила малярию, а горничная миледи покинула ее в Дижоне. Так что теперь здесь только я.

– Сестра! Сестра! Идите сюда немедленно!

– Неудивительно, что вы проклинаете судьбу. – Робин показал в сторону ближайшей арки: – Если бы мы прошли туда, нас бы никто не видел, и мы могли бы обсудить ваше освобождение из заточения.

– Тут нечего обсуждать. – Она опять попыталась уйти.

И опять он преградил ей путь:

– Разговор никому не повредит.

Она нахмурилась. После еще одного крика она красноречиво воздела руки к небу и поспешила в арку. Робин последовал за ней, восхищаясь ее грациозными движениями.

Ее серое одеяние зацепило увядающую розу, разбросав лепестки, но один остался на нем. Когда Робин снял его, она резко обернулась, чтобы отчитать его, рука поднялась, чтобы указать или ударить. Он показал ей лепесток. Она успокоилась, но он стал распаляться. В своем легчайшем прикосновении он почувствовал трепет осведомленности, и теперь ее щеки порозовели. Никакая она не монахиня.

Он смял лепесток и предложил ей насладиться ароматом, но Кокетка, ревнивое создание, взвизгнула.

Сестра Иммакулата вздрогнула, потом удивленно посмотрела:

– Что это?

– Кокетка, – ответил он. По-французски это имя означало «маленькая безделушка». – Не обращайте на нее внимания.

Женщина погладила собачку по голове. Робину был знаком этот эффект. Ведь он завел Кокетку, чтобы соблазнить одну даму в Версале, где эта порода была на пике моды. Он достал собачку, готовый использовать все средства.

– Какая хорошенькая!

– Позвольте мне подарить ее вам.

Она отпрянула, нахмурившись:

– Как вы бессердечны!

– Мое жизненное предназначение – исполнять все желания дам. – Он улыбнулся ей. – Идемте в гостиницу, сестра Иммакулата, и вы расскажете мне о вашем предназначении.

Она резко выдохнула. Может быть, он поторопился, зашел слишком далеко? Но еще один крик хозяйки заставил ее повернуться и поспешить в арку. Они оказались в маленьком садике, из которого еще одна дверь вела в фойе гостиницы.

– Слишком публично, – сказал он, касаясь ее руки, чтобы направить ее в пустую гостиную. Она резко пошла вперед, чтобы избежать его прикосновения. Он вошел следом, но не закрыл дверь. Пока. Есть же та старая сказка о принцессе и горошине. Он обычно обнаруживал, что такая чувствительность к его прикосновению указывает на женщину, которая создана для наслаждения.

– Итак, сестра, – мягко произнес он, – ваши желания?

– Как вы смеете так говорить? Вы не выказываете никакого уважения к моему одеянию.

– Это такое унылое платье. Но, – добавил он, подняв руку в знак примирения, – я всего лишь имел в виду ваши пожелания относительно вашей ситуации. Служанка дамы ушла. Нянька ушла. Вы единственная служанка визжащей дамы…

Как он и предполагал, тяжелые шаги простучали по лестнице вниз во внутренний двор, и крики возобновились.

– Ее имя? – спросил он.

– Леди Содуэрт. – Английские слова, произнесенные с легким итальянским акцентом, прозвучали как еще одно проклятие.

Робин не знал такого имени – Содуэрт, а ведь высший свет Британии – это был его мир. Еще одна самозванка?

– Каково конкретно ваше положение при этой леди? – спросил Робин, внимательно глядя на нее.

– Компаньонка. Но теперь она требует, чтобы я делала все.

– И вы терпите эту леди всю дорогу от?..

– Милана.

– Почему?

– Мне необходимо было поехать в Англию, и я нуждалась в спутнице-женщине.

Через открытое окно Робин слышал, как упомянутая леди на ужасном французском распекает конюха.

– Цена кажется слишком высокой.

– Она очень переутомилась.

– Что, как я полагаю, целиком и полностью устроила себе сама. Одного ее голоса достаточно, чтобы распугать даже ангелов.

Еще один всплеск изящных ручек.

– У меня нет выбора. Я должна пойти успокоить ее. – Она направилась к двери.

– Вы едете в Англию?

– Да.

– Могу ли я вас туда отвезти?

– Ни в коем случае!

– Почему?

– Вы мужчина.

– Вполне безопасный мужчина.

Она недоверчиво фыркнула. Но остановилась.

– Но такой мужчина, как я, у которого и без того куча грехов, не может наставить рога самому Господу Богу. Но возможно, спасение одной из его невест сократит на несколько лет мое пребывание в чистилище.

– Вы считаете меня идиоткой, сэр? Вы не из тех мужчин, которым может доверять женщина.

– Напротив, только голодное животное опасно. Я же, сестра Иммакулата, пресыщен версальскими дамами.

От румянца, залившего ее щеки, у Робина закружилась голова.

– Вы остановились здесь на ночь?

– Нет.

Леди Содуэрт находилась сейчас внутри гостиницы, ее голос разрезал воздух, как пила. Наверху что-то разбилось, возможно, окно.

Странствующая монахиня подвинулась, чтобы спрятаться за дверью.

– Вы путешествуете быстро? – прошептала она.

– Так быстро, как позволяет дорога и лошади.

– Вы даете мне слово, сэр, рискуя своей бессмертной душой, что благополучно доставите меня в Лондон?

«Благополучно» – скользкий термин. Робин истолковал его так, как счел нужным.

– Да. – Он улыбнулся. – Как матримониально это прозвучало.

Иммакулата поморщилась:

– Вы красивы и порочны, мистер Бончерч, женщины падают вам в объятия, как спелые фрукты, но я не упаду. Когда мы приедем в Лондон, не жалуйтесь, что ваша похоть осталась неудовлетворенной.

– А я и не собираюсь, – пообещал он. – Но вы понимаете, что это вызов?

– Но я обречена победить. Как вы сами сказали, вы не можете наставить рога Господу. У вас есть карета?

– Легкий экипаж. Мне нужно только заказать лошадей.

– Великолепно. Но пожалуй, я сяду в ваш экипаж немедленно.

– Ваш талант конспиратора мне по душе, сестра, вы абсолютно правы. Ваша леди Содуэрт вот-вот прикажет обыскать всю гостиницу.

Словно в подтверждение его слов, в комнату заглянул взволнованный хозяин гостиницы. Робин вынул золотую монету – тот увидел ее, кивнул и поспешил дальше. Робин открыл окно и выглянул на улицу.