этом отношении «просвещенный» абсолютизм Фридриха II недалеко ушел от простого, ничем не прикрытого абсолютизма французских королей, а пресловутая система финансовой бережливости и самого Фридриха II и его предшественников также мало спасала прусское крестьянство от экономического разорения, как и расточительность французских государей.

В XVII и XVIII веках прусское государство было военным по преимуществу, и военные цели заслоняли для прусских правителей всякие другие. Тридцатилетия я война, закрепившая раздробление Германии на массу мелких, но вполне самостоятельных княжеств, вместе с тем открыла широкое поле для агрессивных намерений крупных германских государств; миниатюрные немецкие княжества, предоставленные каждое самому себе, не могли, конечно, оказать никакого сопротивления своим более крупным соседям. Бавария, Пфальц, Ганновер теперь успешно принялись за расширение своих владений. Но больше всего выгоды из общегерманского несчастия, завещанного Тридцатилетней войной, извлекло прусско-брандебургское государство. В XVII и XVIII веках система открытого разбоя, жертвами которого становились мелкие княжества и плохо защищенные области, получила в этом государстве самое широкое распространение. Пруссия захватывала все, что «плохо лежало», не считаясь ни с историческими традициями, ни с географическим положением захватываемых областей. Сначала новые прусские земли не имели даже общих границ, были отделены друг от друга большими чересполосными владениями, и только путем величайших усилий прусским государям, наконец, удалось придать им целостность — конечно, путем новых захватов. Проследим территориальный рост Пруссии от Тридцатилетней войны до конца XVIII в. Уже по Вестфальскому миру (1648 г.), завершавшему эту войну, Пруссия получила Восточную Померанию по правую сторону Одера с церковным княжеством Каммином, Магдебург, Гальберштадт и Минден. Через 18 лет после этого ей достаются довольно далеко отстоящие от границ мелкие княжества Клеве, Марк и Равенсбург (1666 г.). В начале XVIII в. она расширяет свои владения в Вестфалии (1702–1713 гг.) и приобретает княжество Невшательское (1707 г.). В 1720 г. она получает от Швеции другую часть ее померанских владений (с городом Штеттином и островами Узедомом и Вомином). В 1744 г., после прекращения дома фрисландских графов, к ней отходит Восточная Фрисландия[1]). Во время войны за австрийское наследство Пруссия занимает австрийскую Силезию (1741 г.), и Ахенский мир 1748 г. санкционирует это приобретение. В 1772 г., по первому разделу Польши, она получает так называемую Западную Пруссию (без Данцига и Торна), благодаря чему уничтожается чересполосица между бывшим герцогством прусским (Восточная Пруссия) и Бранденбургом. В конце царствования Фридриха II Пруссия получает два маленькие маркграфства в Южной Германии — Байрейтское и Ансбахское. В 1793 г., по второму разделу Польши, Пруссия приобретает Данциг, Торн и часть Познани (Южная Пруссия). Наконец, в 1795 г., по третьему разделу Польши, ей досталась Варшава и западная часть Краковского воеводства (т. е. Новая Восточная Пруссия); все нижнее и среднее течение Немана было теперь в ее руках. Пруссия превратилась из маленького и ничтожного княжества в сильное и компактное государство; но чересполосица еще не была уничтожена, и некоторые области на западе (Клеве, Марк, Равенсбург, Фрисландия и др.) и на юге (Невшатель, Байрейт, Ансбах) были отделены большими чужестранными землями от главного ядра прусских владений.

В этом странном конгломерате литовских, славянских и немецких народностей, в этом пестром смешении разорванных территорий, казалось, господствовал только один случай; каждое из государств до присоединения к Пруссии имело свою историю, жило своими градациями. Перед прусскими государями встала очень серьезная и трудная задача — объединить эти случайно собравшиеся под одной властью владения в одно государство, создать нацию. Внешняя политика, построенная на системе постоянных полуразбойничьих захватов, таким образом, должна была определить и политику внутреннюю; все новые и новые завоевания задавали вместе с тем прусским правителями такую колоссальную работу в смысле укрепления их власти во вновь завоевываемых землях и сплочения их, что ни на что другое не оставалось ни времени, ни сил; с другой стороны, постоянная завоевательная политика уже сама по себе предъявляла повышенные требования к прусским финансам и к военным силам государства; под влиянием нужд военного времени финансовые вопросы приобретали необычайную важность, и фискальные интересы заслоняли все другие вопросы, заставляли прусских правителей жертвовать рада них всеми насущными нуждами страны. Ни в каком другом государстве внешняя политика и военные потребности не поглощали так много сил, не господствовали в такой степени над умом и волей правящих кругов и не нависали такой грозной тяжестью над платежностью населения. В этом отношении с Пруссией нельзя сравнивать старые государства Запада — Францию и Англию, которые уже давным-давно завершили процесс своего территориального образования к тому времени, когда Пруссия только начинала определяться; незначительные изменения границ во Франции или новые колониальные приобретения Англии не носили завоевательного характера и не поглотали в такой мере всех сил государства, как в Пруссии. Даже и Австрия, которая в течение XVII и XVIII веков тоже интенсивно расширяла свои владения, тратила гораздо меньше энергии на устроение завоеванных областей, чем Пруссия. В противоположность Пруссии, которая по большей части делала свои приобретения внутри самой Германии (за исключением польских провинций), и притом мелкими кусками, приобретения Австрии делаются большими территориями, на которых жили не немецкие народности, обладавшие своей культурой и своей системой управления, совершенно отличной от австрийской культуры и австрийского управления: такими территориями были Венгрия, Трансильвания, Хорватия и Славония, отошедшие к Австрии от Турции по Карловицкому договору 1699 г., прадунайские владения Турции (Темешварский банат и Малая Валахия), приобретенные Австрией в 1718 г. (по миру в Пассаровице), Буковина (1776–1786 гг.), Испанские Нидерланды, Миланская область и королевство Неаполитанское, полученные Австрией после войны за испанское наследство (1713 г.), Галиция (1772 г.), Малая Польша и Червонная Русь (1795 г.), отошедшие к Австрии по первому и третьему разделу Польши. В этих румынских, итальянских, бельгийских, венгерских, польских, русинских и славонских областях нельзя было и думать вводить чисто австрийское управление; они были для этого слишком самобытны. Поэтому их соединение с Австрией носило характер унии, и большинству из них приходилось предоставлять довольно значительную свободу в управлении. Поэтому-то австрийский правители тратили меньше усилий на централизацию этих областей, чем прусские, для которых объединительная деятельность уже в силу одного преобладания немецкого языка и немецкой национальности во вновь присоединяемых провинциях сулила больше успеха.

Глава I

РАННИЕ ГОГЕНЦОЛЛЕРНЫ

Создание государства

Для успеха своих завоеваний, для объединения и сплочения завоевываемых земель прусские государи нуждались, главным образом, в трех вещах: в хорошей армии, в хороших финансах и в хороших чиновниках. Без финансов нельзя содержать армии, без преданного и послушного чиновничества нельзя ни успешно использовать платежные силы населения в интересах государственной казны, ни бороться с самостоятельностью старых земских чинов, ни вообще осуществлять на деле принципы объединительной политики. Вся политика Гогенцоллернов