питают друг к другу, но и нежелание моей одноклассницы делиться лаврами спасительницы. «Что бы ты без меня делал!» — показывает она всем своим гордым видом.

С какой-то точки зрения соблюдается историческая справедливость. Из за Валерки Копчёного я угодил в больницу, а теперь его джинсы помогают мне бежать.

Слиться с толпой в моём наряде все равно не удаётся, но это лучше, чем щеголять в пижаме. Лиходеева подхватывает меня под руку, но уже спустя несколько шагов я основательно повисаю на ней. Издалека кажется, что Лидкин кавалер изрядно пьян.

По дороге продумываю свой будущий разговор. Вряд ли Молчанов в курсе дела. «Советское фото» не из тех журналов, которые читают за завтраком. Не удивлюсь, если у меня сейчас в руках единственный экземпляр, присланный в Берёзов, чья судьба, навеки осесть в недрах библиотеки.

Да и не мог Орлович ожидать появления фото на обложке. Не входило это в его планы. Отправил чужой снимок на конкурс, и шито-крыто. Соберётся в столице жюри, посмотрит работки. Может, грамотку какую-нибуть даст или премию денежную.

Возможно даже выставку проведут в узком кругу для посвящённых. До всей этой богемной жизни Алику Ветрову из Берёзова, как до Китая раком. Ничего бы я не знал и не ведал, если бы кому-то из редакции журнала Лиходеева не приглянулась. Спалили Орловича знатно. Теперь знать бы, то с этим со всем делать.

На входе в райком даже захудалого вахтёра нет, не то, что милицейского поста при оружии. Совсем власть собственного народа не опасается. С Лидкиной помощью поднимаюсь на второй этаж, по дороге раздумывая, как бы её в приемной оставить. Предстоящий разговор для её ушей совсем не предназначается.

Но все мои размышления оказываются напрасными.

— Нет его, — говорит секретарша, даже не убирая от уха телефонную трубку, только прикрывая ладонью микрофон, — завтра приходите.

— «Нет», или «меня ни для кого нет»? — уточняю.

По косвенным признакам пытаюсь понять, в кабинете Молчанов, или действительно уехал. Самый главный признак — наличие самой секретарши на рабочем месте. Что ей здесь делать без начальника?

— Леночка, я тебе перезвоню, — секретарша кладёт трубку, — самый умный, да? — она поднимает глаза на меня.

На вид секретарше Молчанова Светлане лет двадцать пять — двадцать семь. Темноволосая и темноглазая, с хитрым личиком и чуть длинноватым носом, она не тянет на соблазнительницу, к ногам которой штабелями легло всё областное начальство. Больше похожа на ловкую стервочку, которая уверена, что вытащила в жизни счастливый билет, и теперь вцепилась в него всеми коготками.

— Мне просто сильно надо, — говорю. — Очень сильно. И Сергей Владимирович в этом разговоре заинтересован не меньше меня.

— Так ты тот, которого зарезали? — доходит до неё, — Ветров?

— Как видите, не до конца зарезали.

Не отрывая глаз от меня, она снова берёт трубку.

— Если вы в больницу или в милицию, — говорю, — то не надо. Мне нужно поговорить с лично с Сергеем Владимировичем, это срочно и конфиденциально.

Ничуть не преувеличиваю. Дело о плагиаете на таком уровне, это скандал. И чем быстрей и безболезненней этот скандал «купировать», тем меньше будет последствий.

Светлана «подвисает» на несколько секунд, словно тяжелый мыслительный процесс мешает ей двигаться, а потом набирает номер.

— Не дошел ещё, — говорит она, слушая гудки в трубке, — он домой ушел совсем недавно. Даже странно, что вы разминулись.

— Уехал, в смысле? — подразумеваю наличие у первого секретаря служебной машины.

— Он пешком с работы ходит, — говорит Светлана неодобрительно, словно осуждает шефа за такое ребячество, — говорит, что голову проветривает.

— Лида, пойдем, — говорю.

Вряд ли домашний адрес первого секретаря хранится в большом секрете.

— Погодите, — секретарша набирает еще один номер, короткий, всего три цифры, — Николай, ты ещё не уехал? Поднимись, пожалуйста.

Таким образом, к дому Молчанова мы подъезжаем на его же служебной машине. Живёт он в обычной двухэтажной панельке. Сразу видно человека городского. Всё местное начальство разных уровней предпочитает собственные дома, а этот выбрал квартиру, что по здешним меркам даже непристижно, пожалуй.

С огромным трудом мне удаётся уговорить Лиду остаться на лавочке перед подъездом. Приходится выдумать, что присутствие такой красивой девушки дома у одинокого мужчины может выглядеть неприлично и даже компрометирующе. Что без неё мне будет легче выбить у Молчанова возможную поездку в Москву.

Жадность побеждает любопытство, и Лида садится ждать в позе васнецовской Алёнушки.

— Ветров? Проходи, — Молчанов окидывает взглядом мой попугайский «прикид». — Из больницы сбежал, что ли? Зачем? Можно было оттуда позвонить.

— И вы бы прям приехали? — говорю.

— Приехал бы, если дело важное, — отвечает первый секретарь, — ты, знаешь ли, весь район на уши поставил своим детективным сюжетом. В чем дело? Вспомнил, кто на тебя напал? Почему тогда ко мне пришёл, а не в милицию?

Понимаю теперь, почему мне так легко удалось попасть к Молчанову. Он всё еще озадачен нападением, и думает, что я по этому поводу. Ждёт откровений.

— Проходи, — говорит Молчанов, вспоминая, что мы до сих пор общаемся в прихожей, — кофе тебе можно?

— Не знаю, — удивляюсь, — в больнице его не варят. Наверное, можно, у меня же не инфаркт.

Я сажусь на удобную тахту с велюровой обивкой. Квартира, судя по планировке, двухкомнатная. Гостинная обставлена с традиционным «советским шиком». ГДР-овская стенка, люстра с висюльками, цветной телевизор «Электрон» с мощным тумблером переключения каналов, размеченным, зачем-то как циферблат часов.

В комнате чисто. Такой немного спартанский порядок бывает в домах аккуратных закоренелых холостяков. Странно, я уверен, что видел на руке у Молчанова обручальное кольцо. А вообще о его личной жизни ничего не знаю, ни к чему как-то было до сих пор.

С кухны доносится запах горелого и сдержаная ругань.

— Кофе не будет, — заглядывает в комнату Молчанов, — как насчет чая?

— Положительно, Сергей Владимирович, — отзываюсь я.

Когда ещё сам первый секретарь райкома тебе стол сервировать будет? Закуски вполне демократичные, сушки и батончики «Рот-Фронт». Ни к тому, ни к другому мы оба не притрагиваемся, ожидая пока не настоится чай в небольшом заварнике.

— Так зачем ты ко мне пришёл? — спрашивает Молчанов.

Выкладываю на стол журнал и вижу, как округляются у него глаза. Фотографию он, конечно же, узнаёт сразу.

— На обороте посмотрите, — говорю, — фамилию автора.

— Это что, не твои снимки⁈ — делает он неожиданный вывод.

— Сергей Владимирович, — говорю, — у меня модель прямо возле вашего дома на лавочке сидит. И печатали мы их вместе с… Дмитриевичем. Так что тут насчёт моего авторства — без вариантов.

— Дела-а-а-а, — Молчанов разглядывает журнал, словно надеясь «развидеть» всё происходящее.

— Вам фамилия «Орлович» не знакома? — спрашиваю.

— Нет, — хмурится Молчанов.

Видно, что задумался, ни к чему ему такое актёрство изображать.

— А вот я с ним знаком, — говорю, — это известный и уважаемый фотограф из Белоколодецка. И познакомил нас товарищ Игнатов из обкома.

— Владлен что ли⁈ — изумляется Молчанов, — когда он успел?

— Встретились