Ну а что?

Я вообще-то заслужила. Четыре года впахивания и карьерный рост от маленькой лупоглазой корректорши до заместителя главреда чего-то да стоили.

И это был бы отличный подарок на день рожденья. От вселенной и от совета директоров вместе взятых.

И…

Он будет мной гордиться. Когда вернется.

Боже, Светка, какая ты все-таки неисправимая… Но что поделать, само в голову влезло. Большая взрослая тетенька, Светлана Валерьевна Клингер, спасибо папе за звучную фамилию, над которой я спокойно могу поржать. Ну, не Петрова, и на том спасибо.

Оставшиеся полчаса до приезда гендира я медитировала в кресле, раскатывала губешку и прикидывала, чем лучше заполнять следующий номер. Кого из фотографов позвать, кого из моделей, и так, а что за мероприятия у нас в мире моды сегодня? Может, ну её нахрен ту Прагу и в Милан, а? Или позвонить-таки Нине Миренцо, последняя коллекция сумок у неё была очень даже ничего, хоть и жутко непрактичная.

А потом Стариков сбрасывает цифру “26” в СМСке. Отлично. Я любила ресторан “SiX”, расположенный на двадцать шестом этаже нашего бизнес-центра. Шикарное место, куда даже с моей зарплаткой ходилось только по праздникам. Отлично подходит для торжественных новостей, торжественных событий. Для повышения — вообще отлично.

— Отлично выглядите, — улыбнулся Стариков мне, “летящей походкой” на своих лодочках подходящей к столику.

Ох, хороший столик. У окна. С видом на Москву с высоты птичьего полета. Красотища, никак не могу привыкнуть. Наверное, все-таки дело в контрасте. Кто же знал семь лет назад, что девочка из Саратова окажется вот так вот высоко. Эх, сплюнуть бы из этого окна, так ведь завтра во всех желтых газетенках: “Ядовитый плевок главного редактора “Estilo” стал причиной трех смертей и начала зомби-апокалипсиса. Бегите, глупцы!”. Нет, это все шуточки, конечно, но все равно приятно здесь, сейчас быть тут, смотреть на благостную рожу нашего гендира и разглядывать фоточки еды в меню. Так, и что я сегодня могу себе позволить, чтобы вечером не пришлось уж очень сильно потеть на беговой?

— Светочка, вы уже слышали про Гошу?

— Сломал ногу и дезертировал? — Я подняла брови. Печально, конечно, но…

— Увы, — Виктор Юрьевич драматично вздохнул. — Столько лет у руля, и такой неожиданный побег.

— Сманили или отдохнуть решил?

— Сманили, конечно, — Стариков поморщился. — Что тот перелом, через две недели у него назначение в Лондоне, и я думаю, он выйдет даже на костылях. Да хоть ползком.

Ну, да, я б тоже вышла, еще бы мне кто предложил.

— В общем, Светочка, я вас не зря сюда позвал, — дружелюбно улыбнулся мне Стариков. Ой, ну все, ну давай уже, большой босс, назначай меня, я на все согласна, ну ладно — почти на все.

— Извини, Вик, я опоздал, — раздался над моим плечом низковатый хрипловатый голос. Ой-ой, у Старикова на поприще вербального удовлетворения неудовлетворенных женщин появился конкурент.

Я повернулась, глядя сверху вниз на заявившегося.

Блондин. Этакий весь из себя суровый, со светло-русыми волосами и бледно-голубыми блеклыми глазами. Костюмчик — серый, дорогой, явно шитый на заказ, но то ли портные пытались польстить клиенту, то ли у него были нехилые комплексы, потому что он казался слегка широковатым. Рубашечка в розовую полосочку, последний писк внезапно вернувшейся моды. И галстучек — тоже серенький с элегантным узором. И что это за чудовище такое? Я у него точно в долг денег не брала? Смотрит на меня, будто взглядом и в паспорт заглянул, и взвесил, и рентгенограмму сделал. Интересно, камни в почках высветил?

— Присаживайся, Антон, все в порядке. — Дружелюбная улыбка моего шефа мне не понравилась. И-и-и-и? Что это все за кордебалет?

Блондинчик плюхнулся за столик рядом со мной, развалился на стуле, задел меня коленом. Какой хозяин жизни… Еще не познакомились, но он меня уже бесил.

— Неберт, Антон Андреевич, — буркнул сей чудесный кадр, пока я, нежно охреневавшая от его манер, пристально его разглядывала. Нет, реально ощущение, что он какую-то прыщавенькую малолетку задел, а не взрослую успешную меня, у которой надменность — часть делового имиджа.

Неберт. Еще одна немецкая фамилия. Забавно. Получи фашист фашиста, так, дорогая судьба? А можно мне простого, русского, моего, того, от которого пальчики на ногах поджимаются. Ну на вечерочек хотя бы, мне много не надо. Хотя, кого я обманываю, Его — мне нужно всего, и побольше, побольше…



— Да, Светочка, познакомься, наш новый главный редактор! — деловито добавил Стариков.

Еще никогда мои амбиции не швыряли лицом об жестокую реальность с такой радостной миной на лице.

Мечты смываются, блин.

— Светлана, загляните ко мне…

— Антон Андреевич, у меня интервью не написано.

— Ничего, зайдите сейчас, его и обсудим, вам же не придется переделывать.

И трубку швырнул.

Без комментариев.

Частенько слышала эту фразу, сама не говорила ни разу. И не думала. Но вот — докатилась.

Мне вообще сейчас было не до закидонов свого драгоценного начальничка, и все, за чем я была бы согласна увидеть своего восхитительного главреда, так это исключительно за тем, чтобы швырнуть в него чем-нибудь тяжелым.

Взгляд так кстати задел выпендрежную наградку, с прошлогодней премии “журналист года”, а в голове мелькнуло, что вообще эта хрень мне никогда не нравилась, и для того, чтобы вправить в башке нового босса мозги на положенное место, мне в общем-то не жалко добавить и вон то золотое перо, которое на самом-то деле не очень и золотое, но довольно весомое.

Если вы еще не поняли, скажу вслух — подарочек от вселенной мне на день рождения оказался бракованный. Жаль, я не могла вернуть сие счастье в магазин по гарантии и попросить возврат старого-доброго Звягинцева. То ли мои лыжи не ехали в тандеме с Небертом, то ли где-то что-то сдохло, потому что нет, мы с ним не срабатывались. Никак. И за одну рабочую неделю не наметилось никаких подвижек, но обозначилось очень-очень много проблем.

Мне уже два года как не возвращали на правки статьи. И ладно бы по делу правил, нет, доканывался до всяких мелочей, приходилось брать себя в руки, тащиться к драгоценному редактору и там, под прицелом его блеклых глаз обосновывать, почему не стоит вносить вот эту, вот эту и вот эту правку.

Самое обидное — чем дальше я с Небертом работала, тем больше вопросов у меня было к совету директоров. Потому что Неберт… ну, как бы это помягче… Не шарил…

Ну вот взять Гошу Звягинцева. Мальчик-модник, настолько модник, что я всерьез подозревала, что он гей. Завсегдатай модных тусовок, на которых вечно появляется в обнимку с двумя какими-нибудь вчерашними малолетками, что, кстати, доказательством его ориентации ни разу не являлось. Вечно на диетах, ей богу, знал про правильное питание и калории больше, чем все наши сотрудницы вместе взятые. В спортзале бегал с легонькими гантельками, смертельно боялся приседов со штангой, а то “бедра станут объемнее”. При маникюре, и к косметологу шлялся чаще, чем я. Ну, натуральный же… ненатурал. Ну, если ставить диагноз по брючкам в облипочку и выпендрежной стрижке.