— Какой-то мужик, — прошептала Анника.

Юнас тихо, но отчетливо прокомментировал ее слова:

— Здесь прозвучало предположение, что в лодке — мужчина неопределенного возраста.

В ту же секунду мужчина громко закашлял. Юнас записал его кашель на пленку. Где-то закричал нырок. Получилось интересное сочетание звуков, а с криком нырка вдалеке вышло довольно правдоподобно.

Но потом стало тихо, было слышно только, как лодка проскользнула в камыши и причалила где-то рядом.

Юнас докладывал:

— Из-за камышовой растительности в данную минуту невозможно дать точные сведения о расположении лодки.

Вдруг до них донесся стук колес, и Анника закричала:

— Юнас, пошевеливайся, если хочешь записать поезд!

Они помчались к железной дороге, и когда добежали, поезд уже громыхал мимо них.

— Юнас, не стой так близко! — крикнула Анника, но ее голос утонул в грохоте. А Юнас вопил во всю глотку:

— Рискуя жизнью, я записываю звук стокгольмского скорого поезда! Время — 21. 26, расстояние от источника звука — примерно 1, 3 метра.

Поезд промчался мимо, и Юнас выключил магнитофон.

— Юнас, ты с ума сошел! — простонала Анника. — Так близко!

— На такой работе приходится рисковать, — спокойно ответил Юнас, а поезд тем временем таял вдали, оставляя после себя бесконечную тишину.

— Интересно, куда это он направлялся? — вдруг спросил Юнас.

— Кто? — не понял Давид.

— Человек в лодке. Пойдем, посмотрим?

— Вообще-то пора домой, — напомнила Анника. Но Давид предложил сначала пройтись вдоль реки. В густых зарослях на берегу было темно. Никто из ребят не знал дороги. На каком-то камне Анника поскользнулась и, чтобы не упасть, схватилась за Давида.

— Смотрите! — Юнас остановился и указал на лодку, спрятанную в камышах. Она стояла так, что выбраться на берег было наверняка непросто. Но в нескольких метрах от нее в камышах виднелся проход, по которому лодка могла проскользнуть к берегу.

— Этот человек не хотел, чтобы его заметили! Как это подозрительно! — произнес Юнас и записал свое наблюдение на пленку.

— Юнас, хватит уже играть в репортера! — сказала Анника.

Неожиданно идти по берегу стало легче. Плакучие ивы купали свои ветки в воде, под ногами росла мягкая трава. Светила луна. Показались небольшие мостки, у которых в лунном свете качалась белая лодочка.

— Где-то здесь должна быть тропинка наверх, — произнес Давид.

— А ты разве был тут раньше? — спросила Анника. Давид сказал, что не был. Анника и Юнас уставились на него.

— Тогда откуда ты знаешь?..

Давид молчал. С ним будто что-то случилось: он шел как во сне, с широко открытыми глазами. Он прибавил шагу.

— Вот тропинка! — сказал он и завернул за кусты, указывая на извилистую тропку, бегущую наверх. — Она ведет к саду за домом.

— За каким домом? Ты же сказал, что не был здесь раньше, — удивилась Анника.

Чтобы догнать его, она пошла быстрее. Юнас за ней. Боясь отстать, они побежали.

— Давид! Ты же говорил, что не был здесь раньше! — чуть не плакала Анника.

Давид остановился и резко обернулся. В его широко раскрытых глазах застыли удивление и ужас.

— Нет, не был, — ответил он. — Но я узнаю это место.

— Это, наверное, Селандерское поместье, — предположил Юнас.

— Наверное, — ответила Анника. — Этот дом обычно видно с дороги.

Давид посмотрел на них отсутствующим взглядом, будто не понимая, о чем они говорят.

— Прекрати, Давид! Хватит притворяться! — прикрикнул на него Юнас. — Наверняка ты здесь был, только забыл об этом.

Давид промолчал. Он пошел наверх. Анника и Юнас за ним. Тропинка бежала между кустов и деревьев. Давид уверенно шагал вперед. Анника держалась поближе к Юнасу.

— Сколько комаров! — Анника замахала руками, и Юнасу пришла в голову мысль о том, что он еще не записал гудение комаров. Он включил магнитофон.

— Тоже мне, нашел, на что тратить пленку, — сказала Анника, почесывая руки.

Давид уже почти бежал. Заметив, что они сильно отстали, Анника тоже побежала.

— Куда ты так торопишься? Давид, подожди!

Он остановился.

— Давид, что с тобой?

— Точно! — перебил ее Давид. — Я узнаю каждый камень. Но я никогда раньше здесь не был!

Анника не знала, что на это ответить. Давид был сам не свой, это ее пугало.

— Слушай, пойдем назад, а? — предложила она. Но Давид не собирался возвращаться. Слишком поздно, сказал он. Он был возбужден, его лицо было абсолютно белым в лунном свете.

Анника обернулась и посмотрела на Юнаса, который стоял под горкой и записывал на магнитофон гудение комаров. Ей стало как-то не по себе.

— Давид, пожалуйста… Уже поздно, Юнасу пора домой…

Но Давид ее не слушал. Он указывал наверх, на тропинку.

— Здесь, за следующим поворотом, за кустами, тропинка обрывается. Потом начинается крутая старая лестница с довольно истертыми ступенями. Если подняться по ней, то попадешь на цветочный луг, к каменной стене с белой калиткой между двумя колоннами. Перед калиткой лужайка, а слева — беседка, заросшая сиренью. В нескольких метрах от беседки — пруд. У пруда стоит белая скамейка, краска на ней уже слегка облупилась. За скамейкой цветет жасминовый куст. От пруда ведет выложенная камнем дорожка, по обе стороны которой растут кусты желтых роз…

Давид был как будто в трансе, Юнас подошел к нему и записал на магнитофон все, что он сказал. Давид замолчал и отсутствующе посмотрел на Юнаса.

— Продолжай, Давид! — попросил Юнас. — Не обращай на меня внимания! Продолжай!

Давид провел рукой по глазам.

— Нет, — ответил он, — пока что все.

Он повернулся к ним спиной и пошел вверх по тропинке. Теперь он шел уже не так быстро. Анника взяла Юнаса за руку.

— Боишься темноты? — спросил Юнас.

Анника покачала головой. Темно не было, все вокруг заливал лунный свет. Когда они обошли кусты, то оказались, как и говорил Давид, перед крутой каменной лестницей. Она была совсем старая, и ступеньки на ней потрескались. Сквозь трещины пробивалась трава, блестевшая в лунном свете. Анника немного озябла. Вечерний ветер слегка шевелил траву и листья на деревьях.

На земле перед собой ребята видели собственные тени, а воздух был наполнен светом. Поднимаясь по лестнице, Давид нагнулся, сорвал какую-то цветущую травку и протянул Аннике.

— Звездчатка, — прошептал он. — Stellaria Graminea.