— Спасибо. Удивлять — это уже моя специализация.

— И это ваша жена тоже с уверенностью подтвердит? — напоследок девушка решила позволить себе вопрос слегка с перчинкой… И слегка с улыбкой. Костя же только хмыкнул в очередной раз, чтобы после произнести совершенно серьезное:

— Несомненно. Агата знает об этом лучше других.

— Агаш, можешь посидеть пока, вон стулья. Я быстро…

Маргарита опустила взгляд, улыбнулась дочке, которая прижала висок к ее руке, стоя рядом в очереди в банковскую кассу.

У них сегодня был день на двоих. У Маргариты выходной, у Агаты утром болел живот… Или просто малышка слегка схитрила, чтобы не идти в школу…

Но Маргарита позволила, не стала разоблачать и силовать. Понимала, что дочке сложно свыкнуться с тем, что маму теперь нужно делить.

Ей и самой было сложно свыкнуться с этим, она часто чувствовала себя виноватой, но с Арсением ей было лучше, чем самой. И она очень хотела верить, что совсем скоро в их доме всё станет совершенно хорошо.

Агата и Каролина привыкнут друг к другу. Подружатся. Они с Сеней, может, сговорятся на общего…

Станут самой настоящей семьей. Маргарите казалось, что муж готов полюбить ее дочь, как родную. Нужно только, чтобы Агаша его подпустила к себе… А она пока сопротивлялась.

Маленькая собственница…

Вот ведь какому-то мужчине достанется тиранчик… Но какой же хорошенький… Ласковый… Общительный… Смешливый…

Улыбнувшись собственным мыслям, Маргарита дождалась, когда Агата вскинет взгляд. Нахмуренный немного.

Когда хмурилась, она сильно напоминала своего отца. И это делало Рите чуточку больно.

Но дочь Марго слишком любила, чтобы видеть в ней только непутевого Стаса. Нет. Агата для нее — куда больше. Целый мир. Созданный своими руками. Хрупкий и бесценный.

Девочка мотнула головой, отказываясь от предложения, а потом снова уткнулась щекой матери в руку. Переступила с ноги на ногу, послушно подвинулась вместе с тем, как стоявший у кассы человек распрощался и отступил, освобождая место для следующего…

— А Сеня точно сам не может? — Агата спросила через минуту, когда, судя по всему, уже чуть пожалела, что отказалась от предложения мамы отойти на стулья, которые теперь были заняты другими людьми.

— Мы уже почти закончили, зайка. Если хочешь — иди на улицу. У фонтана подожди меня, только не уходи никуда. Там лавки, мороженое. Возьми себе, а я через пять минут…

Предложение было более чем заманчивым, Агата снова нахмурилась, размышляя… И снова же мотнула головой, оставаясь с мамой. Это ей было важнее.

— Вот упрямая…

Маргарита шепнула, Агата улыбнулась, снова пододвигаясь. Перед ними еще двое. А значит, действительно осталось немного. А потом…

Они уже сходили на рынок — купили свежей клубники и черешни. Сейчас вот банк — заплатят коммунальные вместо лентяя-Арсения, а потом помоют ягоду в одном из бюветов, возьмут мороженое, сядут у того самого фонтана, разуются, ноги вытянут…

Будут есть и болтать.

Агата обожала просто болтать с мамой. Жаль было только, что дальше, скорее всего, домой. Но это будет потом, об этом можно даже не думать сейчас. Можно ведь о хорошем…

— Ма…

Агата окликнула, Марго снова опустила взгляд, кивнула, как бы подбадривая… Видела, что дочка мнется, краснеет даже немного, пытается улыбку сдержать…

— Меня Богдан… Вроде как на свидание зовет…

Агата попыталась сказать будто бы легкомысленно, но предательницы-щеки выдали с потрохами. Стали помидорными… Губы растянулись вслед за тем, как то же случилось с мамиными… И взгляды зажглись… У обеих…

— Ага-а-атыш… Ну ты дае-е-е-ешь, сердцеедка…

Рита протянула, Агата тут же не выдержала, сняла свою руку с маминой, к щекам потянулась, чтобы остудить…

Держала в себе новость целых три дня, чтобы сказать только, когда никто посторонний не услышит. Сеня. Каролина. Люди, которые обязательно влезут, хотя их-то не касается.

Только мамы касается…

Которая реагирует, как Агата мечтала. Улыбается широко-широко. Смотрит радостно-радостно. Качает головой, явно собираясь задать миллион и один вопрос, как только они закончат с оплатой, выйдут на улицу и…

Всё меняется в миг.

Сначала слышится какой-то хлопок. Потом чьи-то крики. Улыбка слетает с лица Маргариты раньше, чем с лица Агаты.

Женщина оборачивается, видит что-то, дергает дочь за спину. Делает это довольно грубо. Так, что у Агаты заплетаются ноги, она чуть не летит на пол… Отрывает руки от лица, крутит головой, пытается понять…

А потом вздрагивает от второго хлопка и истошного женского крика, который натурально холодит душу.

И громкого, произнесенного мужским голосом:

— Мордами в пол легли. Быстро.

* * *

Агата открыла глаза, шумно выдыхая. По рукам бегали мурашки. Сердце билось гулко. Глаза не хотели привыкать к темноте. А может не хотели признавать реальность, в которой всё не намного лучше, чем было только что во сне.

Она лежит в спальне дома-мечты. Поперек её живота — рука человека, которого она любит. В животе — ребенок от него.

И всё это — полное говно. Потому что ни разу не повод для радости.

Ни разу не возможность отмахнуться от кошмара, прижаться к Косте плотнее, забыться, поплакать может, потому что это-то глазам хочется, почувствовав себя в полной безопасности, как это было раньше рядом с ним.

Больше так это не работает.

С тех самых пор, как он её предал.

С тех самых пор, как она узнала.

С тех самых пор, как она его выгнала.

С тех самых пор, как он не захотел это принять.

Снова пришел. Снова увидел. Снова, сука, победил.

Забрал. Привез. Легким движением руки уничтожил её жизнь ради собственной прихоти.

Сволочь.

Агата чувствовала, как в груди в очередной раз начинает клокотать гнев. Но в то же время знала: лучше гнев, чем страх. Потому что когда затапливает страх, ей в разы хуже.

Продолжая смотреть в потолок, чувствовать давление Костиной руки, Агата пыталась успокоиться.

Ей нужно в туалет. Умыться, прийти в себя, забросить что-то в рот, чтобы утром не тошнило, пока он не уйдет…

Но сделать это нужно так, чтобы Гордеев не проснулся. А он…

Слишком чутко спит. Ещё и наверняка что-то подозревает.

Спасибо, хоть не трогает. Типа дает ей время привыкнуть.

Скотина.

Предатель.