Однажды отправилась Марьяна в лес за грибами и ягодами. Идет она по лесу, заглядывая под каждый кустик, и напевает песенку веселую. Вдруг, слышится ей, что будто подпевает ей кто. Марьяна остановилась, посмотрела по сторонам, но не увидала никого.

«Почудилось, верно», — подумала Марьяна и пошла дальше. Но немного пройдя, опять услыхала, что кто-то подпевает ей тонюсеньким голосочком. Посмотрела наверх девица и увидела, как на сосновой ветке сидит белка и на неё смотрит. Но тут шевельнулась белочка, и словно маленькими искорками брызнул свет от её меха. Марьяна удивилась: «Не сон ли?» Но тут белочка засмеялась тонюсеньким голосочком.

«Вот ведь невидаль какая!? Это ж надо — белка смеётся!» — ахнула Марьяна.

— Удивляться тут нечему! — вдруг по-человечьи сказала белка.

У Марьяны от удивления лукошко из рук выпало, и все грибы и ягоды рассыпались.

— Не надо добро Лесного Царя под ноги бросать! — хитро пропищала белочка.

— Кто ты? Уж не дух ли злой? — еле промолвила от страха Марьяна.

— Я служу Лесному Царю уже много лет. А твои дружки сердешные, Ванюша и Васятка, тебе поклон шлют. Вот я и нашла тебя, чтобы утешить.

— Так они живы, не пропали! — обрадовалась девушка.

— Все у них хорошо! — сложив лапки на животике, сказала белочка. — Живут, не тужат, да тебя вот только часто вспоминают. Душой изболелись, что пропали и весточки не оставили. Беспокоишься и думаешь наверно о них?

Рассказала Марьяна белочке о том, как повсюду искали братьев, как переживала она за них и горевала, что случилось с ними не ладное, и как слезы горькие проливала по головушкам сиротским.

— Ну, теперь-то я всем расскажу, что с сиротками никакой беды не случилось, — закончила Марьяна, и тут же спросила с мольбой, — Но как мне повидать их, и почему они в деревню-то не являются? Неужто не могут?

— Про то сказывать всем, что живы братья — не торопись. Расспросов много будет да сплетен глупых. А тебя вот братья не раз видели, только говорить с тобой не смели! — хитро прищурившись, молвила белочка. — Ведь на службе у Лесного Царя они в виде необычном! Ванюша и Васятка могут обернуться и соколами, и орлами, и даже ежами. А дед Платон часто ночью старым филином на ветках сидит, службу несет, чтобы чего худого в лесу не случилось. Так то!

— Чудеса, да и только! — опять удивилась Марьяна, и тут же добавила, — Да как же так можно живых людей-то в дом родной не пущать?

Тут уже белочка рассказала, как всё случилось:

— Был случáй, когда дед Платон зайца подстрелил, слугу Лесного Царя. А заяц тот добрым молодцем был, и стрела Платонова оставила его без защиты волшебной. Разгневался тогда Царь и сказал, что деду Платону и ребятам, за шкурку заячью, что себе забрали, быть на службе у него ажно три года! Вот и служат они ему верой и правдой — вину свою искупают.

— Ох, повидать-то их сердечко просит! — закручинилась Марьяна. — Неужто запрет какой есть, что б увидеть их?

— А твоё сердечко кому-то средь них отдано? — хитро пропищала белочка.

— Да они мне как братья названные! — всплеснула руками Марьянушка. — Всегда их как родню привечала и помогала, чем могла. Что я, что матушка, что тятя мой. Вот бы им-то си́рот увидеть! Сразу душеньку их успокоило бы. Иль ты, белочка, только меня порадовать пришла?

— Своим матушке с батюшкой не сказывай про братьев, потому как повидать их только тебе велено! — сказала белочка. — Царь Лесной послал меня, чтобы я тебя к ним проводила. Только помни одно — коль расскажешь кому о встрече грядущей с Царем Лесным, не превратятся больше в людей ни Ванюша, ни Васятка, ни тем более дед Платон. Посему помни — никто знать не должóн, что приключилось с тобой сегодня.

— Хорошо… — грустно сказала Марьянушка. — Будь по-твоему. А когда ж увижусь я с ними?

— Скоро, очень скоро! — весело ответила белочка. — Тебе же поспешить надобно, да мёда липового приготовить. Давно, небось, не собирали мёд на пасеке деда Платона?

— Да нет, что ты! — воскликнула Марьянушка. — Люди, после того как не нашли дедушку и братьев, решили их избёнку не бросать, а приглядывать, да порядок держать. Мед-то чудо лечебный на пасеке той.

— Вот и ладно! — сказала белочка. — Давай так условимся: завтра на заре приходи к Чёрной горе, Белому камню. И подождешь меня там. Да смотри — никому не сказывай. А коли, спросят про мёд липовый, скажи, что медвежат-сироток повстречала и хочешь их медком побаловать.

На том и порешили.

Пришла Марьяна в деревню, а саму так и подмывает рассказать, что с ней приключилось. Но сдержалась — никому не сказала и от родных утаила.

Только когда пришла меду просить, Ванька-рыжеус, что на пасеке поселился, вдруг ни с того ни с сего, стал вопросами её терзать: «Что? Да как? Да зачем мёд надобен?»

— Дядя Ваня, — пряча глаза, сказала Марьяна, — увидала я в лесу двух медвежат-сиротинушек. Уж больно жалко мне их стало. Вот решила их медком попотчевать.

— Дело хорошее, — согласился Ванька-рыжеус. А сам подумал: «По весне на охоту на них соберусь».

Набрала Марьяна мёда, да поспешила домой, чтоб не расспрашивали её почём зря.

На заре пошла Марьяна к Белому камню у Чёрной горы. Шла не спеша, оглядываясь, чтоб не увидел никто куда она путь держит. Как дошла Марьянушка до места, совсем уже рассвело. Села она на камень и стала ждать белочку, да не заметила, как задремала. Очнулась Марьяна и видит, что на её лукошке уж сидит белочка и лукаво посматривает на неё.

— Ну что красавица пойдем? — пропищала она тонюсеньким голоском. — Озябла, небось?

Сон у Марьяны как рукой сняло:

— Да, белочка, замёрзла маленько. Вот и рóсы уж холодные теперь.

— Пойдем, пойдем! — поманила белочка. — Заждались тебя и Царь Лесной, и друзья твои. Ты только ни чему не удивляйся.

Стали подниматься белочка с Марьяной на Чёрную гору. А на Чёрной горе даже днём темно. Идет Марьяна оглядывается, а сердечко так и трепещет от страха и неизвестности. И вдруг видит, сидит на дереве кто-то: то ли филин, то ли леший.

— Кто это? — испугалась Марьяна.

— Не пугайся, это царский дозор стоит, — ответила белочка. — Слуги Царя Лесного должны видеть, что идешь ты одна.

Сказала так, и дальше с ветки на ветку поскакала, приговаривая:

— Строго тут всё. Не забалуешь. А уж коль разгневается Царь Лесной, никому не поздоровится. Кто бáлует в лесу — не жди милости. Если дерево рубишь не для дела, а для