тряпица мала оказалась, чтобы прикрыться ею, да ещё и под корень березки укрыться.

— А теперь слушай, чтобы волшебство сотворить, — прошептал олень. — Возьми корешок, что у тебя под ногами и ягодку лесную, что у тебя в рукавице затерялась.

Посмотрела девушка под ноги. Глядь, а там лежит золотой корешок. Пошевелила пальцами в рукавичках — и впрямь, в левой нашла земляничку высохшую.

— Теперь запоминай! — продолжал олень шепотом. — Когда съешь ягодку, то в мышку превратишься, а погрызешь корешок — опять человеком обернёшься.

— А зачем мне это? — удивилась Марьяна.

— Только малой мышкой ты сможешь спрятаться от злого вóрона Каргрáя, которого и нужно поймать тебе, — продолжал олень. — Много бед он Лесному Царю причинил потому, что позарился вóрон на посох с золотыми колокольчиками, что хранит волшебную силу Царя Лесного, и хотел обладать им, чтоб править лесным зверьём. Добыть же его решил коварством — обменять посох заветный на птенцов ласточки, которых украл он из гнезда. Царь Лесной за такую злобу лютую, превратил ворона в слепца. Да вот только те птенцы погибли, не уберегли их от сердца чёрного, потому как улетел вóрон, ни сказав ни слова, где спрятал их. И с тех пор пакости Лесному Царю всюду делает. Летает он со стаей ворóн и сорок, что ему дорогу указывают, и всюду вредит Царю, как может. И никакой на него управы нет. Потому что поймать его не выходит у Царя Лесного — чует вóрон за версту всех царских слуг, у кого волос золотой в шерсти есть, и ловушек избегает. А теперь слушай внимательно, Марьянушка. — наклонился к самому уху девушки олень. — Как только прилетит злой вóрон Карграй к березкам, да почует запах сальца (его он любит очень), ты дерни за кончик веревки — она и опутает злодея, а в это время мы уж поспеем. Да смотри, что бы тебя ворóны да сороки не разорвали. Поняла?

Сжалось сердечко девичье от страха. Да ничего не поправишь! Съела она ягодку и тут же мышкой-полёвкой стала. А олень тряхнул головой — и голубем золотым обернулся. Взмахнул он крыльями и взмыл в небо.

Осталась Марьяна-мышка одна. Да ждать долго не пришлось. Услыхала она вороний грай, да сорочий стрекот, и сразу поняла, что приближается свита Карграя.

Забилась мышка под корешок березки, с которой кончик веревки свисал, да тряпицей укрылась. И стала невидима округ. Тряпица невидимкой оказалась, да и веревку невидимой обернула.

Подлетела стая, расселась по веткам. Затрещали сороки:

— Смотрите, смотрите, вот сальце под березками, кто-то из людей обронил! Подлетай сюда, хозяин.

Услыхала Марьяна-мышка шум крыльев и поняла, что вóрон огромный. Выглянула она из-за корешка и увидела, что крыльями он машет прямо над самой головой. Изловчилась она, подпрыгнула повыше и дернула верёвку, что было силы.

Развязался узелок заветный и обмотался вокруг горла вороньего. Рухнул на землю злой вóрон Карграй, а свита его со страху кинулась в разны стороны, каркая и треща от испуга. Тут же погрызла Марьяна-мышка корешок золотой, и вмиг девицей обернулась. Набросилась она всем телом на вóрона и давай веревкой его дальше опутывать. А вóрон то в рост человеческий! Связала девица лапы вóроновы и крылья, а сама кричит, со всей силушки:

— Царь Лесной! Всё я исполнила, как велел ты! Появись поскорее!

Тут ворóны с сороками опомнились и чёрной тучей налетели на Марьянушку. И как давай клевать её и крыльями хлестать со всех сторон, да когтями одёжку рвать.

Вновь закричала девица:

— Царь Лесной! Силы мои слабеют! Боюсь не удержу я вóрона-вражину!

Вдруг разверзлась Черная гора и вышел Царь Лесной, и слуги его верные, а рядом с ним шел юноша красы неописуемой. Держал он в руке посох, весь усыпанный золотыми колокольчиками.

Подбежал юноша первым к Марьянушке, помогать одолеть вóрона. Посохом стукнул о голову Карграя, и замер тот без движения, а ворóн да сорок как ветром сдуло. И посмотрел молодец взглядом ласковым на красу-девицу.

«Неужто это сын Царя Лесного! Лицом как похож! А красы-то неземной какой!?» — ахнула про себя Марьяна, и забилось сердце девичье, искорку любви разжигая.

Подошел Царь Лесной к Марьянушке, увидал опутанного верёвкой вóрона и сказал:

— Всё как надо исполнила, красна-девица! Теперь время пришло твоим братьям названным, показать свою удаль молодецкую.

Как только произнес он слова последние, услыхали все волчий вой — то воины злого вóрона Карграя на битву выходили.

Оглянулась Марьянушка — и сердце замерло в груди её. Из леса, прямо на них, сверкая глазами, шла стая из шести волков.

Вдруг из-за спины Лесного Царя вышли два медвежонка и медведь. Поняла Марьяна, что это братья её названные и с ними дед Платон. И пошли они навстречу стае волчьей.

Волки перекувыркнулись в воздухе, да превратились в черных воинов, в доспехах из вороненой стали и с кривыми саблями в руках.

В тот же миг стукнул сын Царя Лесного посохом о землю, и обернулись медведи в Васятку, Ванюшу и деда Платона — все в золотых кольчугах со щитами и булатными мечами в руках.

И началась битва.

Царь Лесной со слугами своими обернулся зверями и птицами, разлетелись-разбежались округ, и стали смотреть на сражение.

Бились воины три дня и три ночи. И не только с волками-воинами бились. Много ворон и сорок порубили, что им глаза выклевать летели. На исходе третьей ночи пала стая Карграя. А сам вóрон в прах рассыпался.

Взошло в небе солнышко ясное. Снег заискрился и обернулись тогда снова людьми Царь Лесной и слуги его.

— Сослужили вы службу добрую! — воскликнул Царь Лесной, обращаясь к воинам и Марьянушке. — А теперь, как и обещал, награжу я вас.

— Нам награда лучшая, если отпустишь нас в дом родной! — взмолилась Марьяна.

— Так тому и быть! — молвил Царь. — Но от подарков моих не отказывайтесь.

Хлопнул он в ладоши, и появился сундук золоченый, полный рубинами с алмазами, да камнями самоцветными. Потом, повернувшись к сыну своему, оторвал два золотых колокольчика с посоха, что в руках тот держал, протянул их Марьяне, и добавил:

— Это тебе подарок заветный. Носи их серьгами и помни обо мне! — и хитро улыбнувшись, Царь добавил, — А весной сватьёв в гости жди от сына моего. Это ведь он и белочкой, и оленем золотым с тобой был, и уж со всей силой своей молодецкой полюбил тебя за сердце доброе и душу светлую.

Ах, как зарделись щеки Марьянушки!

Ведь уж больно мóлодец по сердцу девушке пришёлся. Да и сам сын царский румянцем залился от смущения,