она была яркой и душистой со вкусом мандаринового мороженого, которое он купил в палатке у бабушки с огромным начесом.

– Значит, ты живешь совсем одна. А как же родители? – его рука легла на мою ладонь, меня прошибло током.

– Я из детдома. Учусь на экономическом днем, а вечером подрабатываю на полставки, – почему-то я не могла перестать думать о том, как потеют мои пальцы.

– Мне очень жаль, – он повернул меня к себе лицом и поцеловал. Я впервые чувствовала на своих губах что-то настолько нежное и приятное. Вот почему все сходят с ума от этого. Я не спала всю ночь.

К концу недели мы уже узнали друг друга намного ближе. Игнат был молодым юристом, закончил университет всего год назад. Жил с родителями, москвич, читал Есенина и немного рисовал. Его не смущало, что я хожу в одном и том же платье, или он делал вид, что это было так. В пятницу он пришел ко мне в гости, я прибрала квартиру заранее. Не великое богатство: односпальная кровать, почти пустой шкаф и совсем пустой комод. У меня остался чай еще с переезда. Я берегла его на особый случай, разлила сейчас. Он не сразу набросился на меня, дал время привыкнуть к его присутствию в моем доме. После страстных долгих поцелуев я не заметила, как он начал пробираться под одежду и гладить мое тело. Если честно, я сама хотела, чтобы он так делал. Законы природы никто не отменял, я итак припоздала с созреванием.

В одной турецкой песне женщина поет такую строчку: «Рядом с тобой все прекрасно». Со мной тоже было так. Сам акт вызвал лишь отвращение: трехминутные болезненные толчки и испорченная единственная простынь, но он был рядом и казался счастливым.

– Я люблю тебя, – эти слова сами слетели с моих губ, я не планировала. Он нежно улыбнулся и начал целовать мое смущенное лицо.

– Так хорошо было? – ему не нужно было знать мое настоящее мнение о случившимся, я бы никогда его не обидела, поэтому кивнула. За эту ночь мы еще три раза повторили случившееся в разных позах. Я делала то, что умела делать очень хорошо: терпела и ждала, пока это закончится. Все окупило то, что мы заснули, прижавшись друг к другу, как бездомные котята, словно не было никого, кроме нас в этом мире. Я бы хотела, чтобы было так. Это была самая счастливая ночь в моей жизни.

Только утром он понял, что стал моим первым мужчиной. Его реакция была похожа на радость, но что-то извиняющее в карих глазах заставило меня удивиться.

– Мне было хорошо, не переживай, – я обняла его, чтобы он не испытывал вины.

На работе мы продолжали делать вид, что ничего не происходит. Он не приходил флиртовать к Ане, и я хитро улыбалась, зная причину. Каждую ночь он приезжал ко мне поздно вечером, долго целовал, а потом раздевал и делал эти странные движения. Раз за разом мне становилось все легче переносить это, к концу месяца я даже вошла во вкус. Удивительно, какие пошлые мысли меня начали посещать в его адрес.

Несмотря на постоянный недосып, я чувствовала себя бодрой. Учеба шла гораздо лучше, работа тоже. Каждый день я с замиранием сердца ждала звонка в дверь и его жадных рук на своих худощавых бедрах.

21 ноября 2007 года он не пришел. Я не спала до рассвета, и как только пришла на работу, утащила его в темный угол, чтобы хорошенько допросить.

– Слушай, у меня тоже есть дела. Я же не твоя собственность, – Игнат старался отстраниться, он боялся, что кто-то заметит нас или услышит.

– Ты всегда находил время на меня, что вдруг случилось? Ты больше не придешь? – я была готова встать на колени, если он захочет, только бы он вернулся в мою убогую жизнь.

– Не говори глупости, Кристина. Я приду, просто сейчас завал на работе. Подожди немного и не поднимай шумиху, будь умницей, – я поверила его щенячьему взгляду, у него же есть реальная жизнь, почему я забыла об этом? Почему не понимаю, что все крутиться не только вокруг меня? Разве я способна заменить всю многогранность его действительности?

Я больше не настаивала, и он не появлялся до декабря. На улице уже лежал снег, когда я услышала такой необходимый мне звонок в дверь. От него пахло алкоголем и сигаретами, на щеке был след от помады. Я сделала вид, что не заметила этого. Часы отсчитали два часа ночи. Он не целовал меня, не гладил. Просто положил на кровать и пробрался между ног, не снимая майки, только то, что было необходимо. В ту ночь мне снова было больно и противно, но я не подала виду. Мне было страшно, что он не придет больше. Он заснул сразу же, не обнимая меня, не прикасаясь. Утром я приготовлю завтрак из омлета и белого хлеба, как он любит. Я аккуратно положила на него руку и заплакала, все образуется, все будет, как раньше.

Но как раньше уже не было. Он приходил тогда, когда хотел, почти всегда пьяный и не чаще раза в месяц. Я была всегда готова к этому, облегчила ему жизнь тем, что сама раздевалась до того, как открыть скрипучую дверь, чтобы он мог вообще не напрягаться. Унизительно, правда? Но не так плохо, как не иметь надежды на встречу с ним. Я была готова на любые падения, у меня не было гордости.

В конце весны его визиты прекратились совсем. Я не находила себе места, но подходить к нему на работе не решалась. В июне я сдалась и все же проникла к нему, пока он был один в переговорной.

– Почему ты больше не приходишь? Я обидела тебя чем-то? Скажи, я исправлюсь, – я еле сдерживала слезы, от него за километр разило холодом и безразличием.

– Мне некогда. Я приду, как смогу. Не надо за мной ходить и упрашивать, имей гордость! – Игнат одарил меня брезгливым выражением лица, по моей спине пробежал ужас.

– У меня ее нет! Совсем нет! – я позволила себе разрыдаться, если это не вернет его, то уже ничего не поможет. Я опустилась на свои костлявые колени, я была готова умолять его. – Не бросай меня, ну пожалуйста, не бросай.

– Бог наказывает меня за то, что связался с сиротой. Кристина, я встречаюсь с другой женщиной, ты мне больше не интересна. Я не говорил, чтобы расстаться по-хорошему, мягко, но ты не понимаешь. Перестань плакать и отстань от