тот момент, когда Первая русская революция приближалась к своему концу. Оно интересно характеристикой революционной ситуации 1905–1906 годов и, главным образом, требованием ужесточения внутриполитического курса и сплочения верных монархии сил. С симпатией относясь к фигуре П. А. Столыпина, автор призывает вернуться к нравственным и религиозным (православным) основам жизни государства, формулирует русский монархический идеал. Особые надежды в деле стабилизации автор возлагает на церковь и предстоящий церковный собор. Письмо весьма показательно как отражение ожиданий и требований монархического лагеря (например, о ликвидации свободы преподавания и пропаганды в университетах) и в этом смысле является провозвестником Манифеста от 3 июня 1907 года.

В настоящий сборник не вошли три работы, также опубликованные Н. Н. Неплюевым в 1904–1907 годах: «Жизненное значение трудовых братств церковное, государственное и общественное: Беседа для друзей и врагов»[5], «По поводу ложных слухов»[6] и «19 февраля и крестьянская община»[7]. Первые две статьи появились в связи со случаями проявления недоброжелательства представителей населения Глуховского уезда, где располагалось Крестовоздвиженское братство, и являются попыткой разъяснить свой взгляд на существо дела. Третья работа представляет собой доклад по вопросу об общинном землевладении, прочитанный в Русском собрании 19 февраля 1903 года. Таким образом, эти работы выпадают из тематических границ нашего сборника и не могут быть включены в него. Две объёмные публикации – «Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора» (выходила в 1906 году) и «Путь веры» (лекции, прочитанные в Московской духовной академии 25–31 января 1907 года, вышли в 1908 году), – были переизданы ранее[8]. Сведениями о других работах, которые могли быть опубликованы Н. Н. Неплюевым в указанный период, мы не располагаем.

Сборник печатается по прижизненным изданиям произведений Н. Н. Неплюева. В первых двух разделах тексты приводятся в современной пунктуации и орфографии, при этом, в основном, сохраняются стилистические особенности оригинала, за исключением очевидных опечаток и орфографических ошибок. <Угловыми скобками> выделены слова, вставленные по смыслу издателями в тех случаях, где автором явно пропущено какое-то слово.

Источники в третьем разделе публикуются в соответствии с нормами публикации исторических документов. Они приведены в современной графике, с сохранением орфографических и других особенностей оригинала. Необходимые смысловые пояснения, в том числе к сокращениям в оригинале, заключены в квадратные скобки и напечатаны курсивом [курсив]. В случаях, когда в рукописи стоит неразборчивое слово или выражение, в квадратных скобках курсивом пишется аббревиатура [нрзб.

Курсив и прочие выделения смысловых фрагментов текстов во всех разделах являются авторскими. Ссылки на тексты Священного писания приведены с учётом современных требований к ним.

Текст сопровождён примечаниями составителя, оформленными постраничными сносками. Примечания Н. Н. Неплюева отмечены специально – Прим. авт.

Благодарим всех, кто принимал деятельное участие в подготовке этого сборника к печати, кто на протяжении всей работы над изданием морально и молитвенно поддерживал её. Благодарим Свято-Николаевское малое православное братство, а также членов православного Преображенского братства К.-О. А. Кудряшову, Г. А. Храмчёнкову, Е. Д. Канакину и многих других, помогавших в подготовке текстов Н. Н. Неплюева к переизданию.

Наталия Игнатович

К обществу

По поводу докладов «Война или мир» и «Вера и жизнь»[9]

Приступая к чтению моих двух бесед, из которых одна, «Война или мир», предназначена для неверующих, другая, «Вера и жизнь», – для верующих, нахожу полезным предпослать им несколько слов, выясняющих мои цели и избранный мною способ их достижения.

Обе беседы я решил читать вместе, одну за другою, только с небольшим перерывом ввиду того, что самые понятия о вере и неверии в индивидуальном сознании разных людей не имеют определённого, абсолютного значения, что, следовательно, приглашать на беседу исключительно людей верующих или неверующих невозможно. Теперь, когда в аудитории находятся одновременно и те, и другие, каждый возьмёт для себя из обеих бесед то, что ему покажется наиболее доказательным для ума и сердца, сообразно тому оттенку веры или неверия, к которому он принадлежит.

В обеих беседах я говорю о вере, призываю с пути борьбы на путь мира и братского единения, от боевого прогресса к мирному прогрессу. В наш век отрицательной критики и страстной борьбы я рискую быть дурно понятым, заподозренным в клерикализме[10] и в призыве к квиетизму[11], к непротивлению злу в самом худшем смысле этого слова, в смысле бессрочного коснения во зле и благодушной уживчивости со всяким злом.

Для меня вера не имеет не только ничего общего с клерикализмом, но, напротив, исключает возможность его, с его разделением на враждебные лагеря клириков и мирян, с его обузданием умов вместо их убеждения, духовным гнётом вместо любви и системою насилия вместо единения в братолюбии, одним словом с его распинанием ближних вместо любви к ним до смерти крестной во имя Христа, Который Сам претерпел распятие, но никого не распинал и не завещал распинать. Для меня вера, напротив, – живая, деятельная и разумная любовь, мирное единение в братолюбии и бесконечный мирный прогресс от веры в веру, от разумения в разумение, от любви в любовь, от благоденствия в благоденствие. Во всём этом я не расхожусь с православным пониманием веры и церкви, а, напротив, вполне верен ему, хотя признаюсь, это для многих может быть не вполне очевидным в современной жизнедействительности, когда католичествующие на лоне Православия, а ещё чаще церковно-безграмотные православные, лишённые всякого церковного самосознания, перестали православно понимать, что клир без мирян не есть церковь, и воображают себя ревнителями православия, впадая в ересь отрицания прав и обязанностей мирян в жизни церковной и тем узаконяя церковный индифферентизм мирян, их абсентеизм[12] во всех областях жизни церковной и как неизбежное конечное следствие, что мы и видим всего ярче осуществившимся в католицизме, клерикализм, деспотизм духовенства, вражду мирян против этих самозванных деспотов, духовную анархию и атеизм, обнимающий в одну ненависть и духовенство, и то божество, от имени которого оно хотело властвовать.

Для меня мир не только не квиетизм, не мёртвая точка бессрочного коснения во зле и благодушной уживчивости со злом, а, напротив, интенсивная деятельность мирного созидания добра, когда вся наличная духовная и умственная энергия, вместо того, чтобы растрачиваться на словесную борьбу и разрушение, вся сохраняется на проповедь делом мирного созидания.

Прошу помнить, что я даже не беру на себя осуждать борющихся со злом, не проповедую непротивления злу, а только призываю к единению в деле мирного созидания тех, которые рядом с делом борьбы со злом хотят работать на дело мирного созидания добра.

Не меньшего, а