Тогда, как и теперь, она пригласила Рублева в машину. В свои восемнадцать лет Рита уже считала себя достаточно искушенной в отношениях с мужчинами. Секс оставлял ее равнодушной, она сменила одного за другим нескольких недолговечных партнеров и вспоминала о них с презрением.

«Похоже, это не для меня», — сказала она себе и занялась другими развлечениями.

И вдруг появился, как из-под земли, курсант со смешной стрижкой. Она сразу почувствовала исходящую от его твердых пальцев силу. Этот человек не мельтешил, не спешил рассказывать анекдоты и говорить двусмысленности, не раздевал ее глазами.

— У меня только полчаса, — он взглянул на часы. — Сегодня нас везут на аэродром — учебные прыжки.

Рита опешила от такой наглости — у этого стриженого курсанта были дела поважнее! Собралась послать его подальше, гораздо дальше, чем на аэродром, но он уже уселся рядом и спокойно ожидал, когда она запустит движок.

Прокатившись километра три по шоссе в сторону города, Рита съехала в кусты. Новый знакомый с искренним удивлением посмотрел ей в глаза. От него пахло дешевыми сигаретами, зубной пастой, кожей армейского ремня и еще каким-то мужским запахом.

Она провела своими тонкими пальцами по его чисто выбритой щеке, расстегнула пуговицу на груди. Притянув ее за шею, он бросил взгляд на забинтованную щиколотку и предупредил:

— Я могу случайно сделать тебе больно…

…Бармен колдовал над очередным коктейлем, африканская маска над его головой зловеще скалила зубы.

Комбат понимал, что сидит здесь, как бельмо на глазу в своей брезентовой куртке и грубых армейских ботинках. Но ему было в высшей степени наплевать на реакцию окружающей публики.

— А я вот решила попробовать себя в роли деловой женщины.

— Ну и как?

— Хорошо получается. Даже слишком, хорошо.

Жаль ты не бывал на горнолыжном курорте. Бывают такие сумасшедшие спуски, когда вроде стоит остановиться. Но черт его знает, что опаснее — сойти с трассы или продолжать движение.

Рублев не успел задуматься над этими словами, как на свободное место рядом с Ритой плюхнулся человек с тяжелым подбородком и еще более тяжелым взглядом.

— Привет. Я смотрю, за тобой дружинник увязался.

Знакомец Риты был одет в двубортный пиджак болотного цвета и яркий галстук. Судя по прищуренным глазам он уже достаточно принял — но не раскисал, держался уверенно.

— Жора, не порть мне вечер. Ты знаешь, что для этого нужно. Объяснить?

— Другой такой непредсказуемой женщины нет на свете. Притащить в «Калахари» какого-то…

— Свои комментарии оставь при себе. Не напрашивайся на ответные любезности.

Жора усмехнулся длинной усмешкой и заказал бармену мартини.

— Ты начала рассказывать о горнолыжном курорте, — напомнил Рите Рублев.

Он напрягся, но уговаривал себя оставаться спокойным.

— Может в самом деле поедем отсюда?

— Погоди, мы с ним решим вопрос по-хорошему.

— Я могла бы сама выставить этого ублюдка, но он уже поломал кайф.

Они вышли в коридор.

— Подожди секунду. Только не делай глупостей, — Рита исчезла за дверью туалета.

Рублев осмотрелся по сторонам. В дальнем конце коридора видна была входная дверь — швейцар почтительно впускал очередных завсегдатаев. Вдруг сзади кто-то дотронулся до плеча Комбата.

— Даю дружеский совет, — процедил сквозь зубы человек с тяжелым взглядом. — Держись от нее подальше, если не хочешь заработать приключений себе на жопу.

Пальцы Рублева сжались в кулак, но он все-таки пересилил себя:

— Спасибо за заботу.

— Я тебя предупредил, — Жора помахал пальцем перед самым носом собеседника.

Комбат схватил его за запястье, чтобы оттолкнуть в сторону. Жора как будто только этого и ждал — он сделал шаг назад и попытался нанести удар ногой в живот. Живот у Рублева был каменный, но противник так этого и не узнал — Комбат зацепил ему ногу и резко крутанул ступню.

Человек в модном пиджаке и ярком галстуке тяжело стукнулся о пол и взвыл от боли. На сигнал о помощи в коридор вылезли трое «шкафов» — тяжеловесов. Одинаково пудовые кулаки, глазки мелкие как булавочные головки, плохо сгибающиеся слоновьи ноги-тумбы.

Комбат почувствовал, что не успеет с ними разобрать ся до появления Риты. Прислонившись спиной к стенке, он встретил первого из «шкафов» ударом в грудную клетку — рифленая подошва солдатского ботинка отпечаталась на белой свежевыглаженной сорочке.

«Шкаф» только покачнулся и продолжил движение вперед. Рублев едва увернулся от двух «подарков», каждый из которых мог переломать челюсть и раскрошить передние зубы. Поднырнув, он ухватил «шкафа» за ворот сорочки, сместился влево и ударом пяткой по щиколотке опрокинул тяжелую тушу на пол.

Тут правую заклинило — на ней повис второй из «близнецов». Третий воспользовался этим и достал Рублева — на мгновение в глазах потемнело, потом загудело в ушах, словно Комбат сидел в самолете, набирающем высоту.

Отряхнувшись, как вылезший из воды пес, он заработал в полную силу. Удар ребром ладони по неохватной шее надолго отключил самого рьяного из «шкафов». Еще одному Рублев просто сломал руку — выворачиваемая из сустава кость отчетливо хрустнула.

Какой-то юнец собрался выйти в коридор, но быстро юркнул обратно. С безопасного расстояния за дракой жадно наблюдали две женщины в вечерних платьях.

— Прекратить, мать вашу!

Комбат узнал голос Риты. Обернувшись, он увидел как она оттаскивает за шиворот последнего уцелевшего «шкафа». Тот не пытался сопротивляться.

— Ах ты, падаль! — с трудом подняв с пола Жору, она закатила ему оплеуху, разбив кольцом губу.

Рублев смотрел на нее и вспоминал ярость восемнадцатилетней загорелой теннисистки от потерянного очка.

В машине она объяснила:

— Не любят чужаков — волчий инстинкт. Их уже не переделать.

— Я честно старался не делать глупостей, — шутливо отчитался Рублев.

— Один раз они тебя все-таки достали, — остановившись на красный свет, Рита отвела ему волосы со лба.

Только сейчас Комбат обратил внимание, что звон в ушах все еще продолжается.

— Крутые у тебя друзья.

— Не прибедняйся. Задержись я еще на минуту, ты бы всех уложил. Да уж, на гражданке ты явно не потерял квалификацию.

В ее многоквартирном доме был подземный гараж освещенный люминесцентными лампами. Ни одной рядовой «тачки»: «тойоты», «вольво», «БМВ». Здесь сразу можно было сесть в лифт.

— А насчет друзей… Не всякое рыло, с которым приходится контачить, я записываю в их число.