— Какое дерьмо? — не понял Логинов.

— Это могли быть менты, киллеры, кто угодно. Если завтра на Казака наедут, у тебя могут быть неприятности.

В киоске городской справочной службы Рублеву сообщили, что оба телефона принадлежат одной и той же коммерческой фирме «Крокус». Уточнив адрес офиса, он отправился на место.

Офис занимал первый этаж жилого дома. На стоянке перед входом ждали хозяев несколько иномарок. Надо было подыскать удобное место для наблюдения.

"Что тут есть поблизости? Продуктовый магазин.

Сойдет для начала."

Два дома стояли перпендикулярно друг у другу.

Рублев купил для вида пачку пельменей и пристроился возле витринного стекла, будто ожидая кого-то.

Прошло часа полтора. Люди входили и выходили из офиса, подъезжали и отъезжали машины. Впрочем, особого оживления он не заметил.

«Сколько ты намерен здесь проторчать? До закрытия магазина? И еще завтра, послезавтра? Через час ближайшая из кассирш начнет коситься. Так дело не пойдет, надо придумать что-то похитрее. Давно пора привыкнуть, что ты на гражданке — придется сыграть для начала по их правилам.»

Он вышел из магазина во двор — с качелями, песочницей и красивыми, уже начавшими облетать кленами Грузчик с мятой физиономией снимал с грузовика ящики с консервами и, покряхтывая, таскал на склад. Сюда же, в большой двор, выходила и невзрачная служебная дверь офиса.

— Как насчет работы? — обратился Комбат к женщине в синем халате поверх платья, которая сверяла количество ящиков с данными накладной.

Она кинула быстрый оценивающий взгляд. Сразу видно: мужик крепкий, непьющий. Серьезный мужик.

Такие редко приходят наниматься.

— Документы с собой?

Рублев показал паспорт. Прописка московская, судимостей нет.

— Зайди к директору. По коридору направо и до конца. Скажешь Валентина послала.

Рабочих рук магазину не хватало, и через какой-нибудь час Комбат приступил к работе. Переоделся в униформу, познакомился с напарником. Тот обрадовался:

— Вечерком сядем. Замочить полагается.

— Извини, брат. Меня как закодировали — все, не прикасаюсь.

— Я же не говорю — нажраться. Водочки, по двести пятьдесят.

Спокойно, без напряга таская ящики, Рублев посматривал в сторону офиса. Ничего особенно подозрительного. Какой-то бородач вышел из двери, направился к джипу, на ходу разговаривая по сотовому телефону.

Джип сорвался с места, исчез. Потом появился «мерседесовский» микроавтобус. Возле него завязался долгий разговор.

На всякий случай Комбат запоминал номера. Он нутром чувствовал — эта фирма стоит того, чтобы потратить на нее время.

* * *

На следующий день, в субботу, Виктор проснулся с таким чувством будто только что взял фальшивую ноту. Гармония окружающего мира дала слабую, но досадную трещину.

На кухне жена готовила завтрак — оттуда доносились вкусные запахи молока, какао, поджаренного белого хлеба. Дочка глубоко дышала во сне, высунув из-под одеяла розовую пятку. Ресницы уже подрагивали — вот-вот проснется.

В чем дело, что не так? А, вчерашний разговор. Во-первых, он ведь не раскрыл никакой особой тайны, любой официант мог бы рассказать то же самое. Во-вторых, никакой уважающий себя киллер не станет открыто выспрашивать об интересующем его человеке.

В-третьих, мало ли о чем они могли говорить — в ресторанном шуме и гаме никто ничего не расслышал.

Виктор подыскал бы еще доводы, но тут проснулась Лиза.

— Завтракать! — позвала из кухни жена.

«Все-таки надо предупредить если не самого Казака, то кого-нибудь из его ребят, — решил Виктор, хрустя поджаренным хлебом. — Хуже от этого не будет.»

— Чего насупился? — спросила Ирина.

Она знала за ним манеру неожиданно отключаться за столом, застывать с непрожеванным куском во рту и взглядом, устремленным в одну точку. Сколько раз она видела его рассеянным, наивным, беспомощным в простейших житейских вопросах. Но принимала и любила таким, хотя иногда выговаривала почти тем же тоном, что и Лизе.

— Ничего. Не забудьте — сегодня суббота. Не ждите меня до полуночи, ложитесь спать.

— Гена тебя подбросит?

— Наверно…

* * *

Сакс в руках не ожил, остался холодным. Все напрочь отшибло: чувство ритма, полет фантазии. Во рту появилась неприятная сухость. Раз за разом он внимательно осматривал зал: ни Казака, ни вчерашних «друзей». Провалиться бы им всем сквозь землю.

Но рыжий человек без двух пальцев на руке все-таки появился. Виктор взглянул на часы: без пяти десять.

Девицы долго рассаживались, звонко хохотали. Телохранители устроились за соседним столиком. Не дожидаясь заказа им подали непременную вазу с подсоленными орешками.

Кое-как дотянув номер до конца, Виктор попросил ребят отыграть следующий без него. Прислонил сакс к табурету на высоких ножках, спустился в зал. Душа не лежала объясняться с этими жлобскими, монотонно жующими физиономиями, холодно, свысока глазеющими вокруг.

До столика оставалось метров десять, и телохранители должны уже были догадаться, что он направляется именно к ним. Ни тот, ни другой не шевельнулись. Виктор остановился возле стола, из-за дурацкой робости не решаясь присесть на свободное место.

— Дело в том… Вчера меня спрашивали насчет вашего… — он затруднился подобрать подходящее слово, — ..шефа.

Один из телохранителей перестал жевать и удосужился поднять на говорящего глаза.

— То есть когда он здесь появляется, — продолжал саксофонист. — Сказали, что друзья.

Вдруг Виктор ощутил за спиной нечто похожее на порыв ветра — какую-то стремительную перемену обстановки. Выражение лица телохранителя мгновенно изменилось, черты исказились, как искажаются черты человека, готового вложить всю силу то ли в удар, то ли в бросок, то ли в рывок.

Он вскочил на ноги, и Виктор увидел невесть откуда взявшийся в руке пистолет. Музыкант явно заслонял обзор, телохранитель сбил его с ног — рукояткой пистолета по шее. В ту же секунду сзади загрохотала очередь.

Из лежачего положения Виктор увидел как изрешеченный пулями Казак оседает на пол. Изо рта, раскрывшегося в беззвучном вопле, толчками выплескивались кровавые сгустки. Одна из женщин, раненая в живот, стягивала со стола скатерть, пытаясь хоть как-то укрыться, исчезнуть.

Стрельба продолжалась — несмотря на гибель хозяина, телохранители до конца отрабатывали свой кусок хлеба. Потеряв от шока даже инстинкт самосохранения, Виктор приподнялся, встал на четвереньки. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из «друзей» Казака, убегая, зацепился за стул и беспомощно рухнул, ударившись головой о декоративную колонну. Потом забился в судорогах. Не просто так он споткнулся: сзади на пиджаке можно было различить две рваные дырки приличного диаметра.