Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По пути к заветному дому никто больше не встретился. Калитка оказалась запертой, и мужчине пришлось перелезть через забор, с чем он справился как заправский спецназовец. В окне первого этажа виднелся силуэт человека, который стоял и просто наблюдал за происходящим во дворе дома. Кто это был, Сергей не знал, но судя по очертаниям, это был женский силуэт. Дверь в дом так же, как и калитка, оказалась заперта. Трясущиеся руки достали связку ключей, судорожно ища нужный. Несколько бесконечных секунд и дверь открыта…
В доме было темно и тихо, будто люди покинули его несколько дней назад. Внутри бывшего хозяина дома все сжалось, накатывала паника, на мгновение показалось, что изнутри строения повеяло жутким холодом. Перешагнув порог, Сергей, бесшумно проскользнул в комнату, в окне которой он видел силуэт. Все было на своих местах, как всегда, все чисто и убрано, а у окна стояла его бывшая супруга, облаченная в домашний халат.
— Лена… — тихо окликнул он женщину.
Женщина, еле заметно вздрогнула, будто очнулась от сна и медленно повернулась, уставившись на бывшего мужа.
— Нет… Нет, нет, нет… — в ужасе шептал мужчина, глядя в светло-серые мертвые глаза Елены.
Гончаров не мог пошевелиться от шока, ноги и руки перестали слушаться, а разум отказывался верить в происходящее, пытаясь отключиться. А мертвая женщина медленно, шаг за шагом приближалась, обнажая зубы в плотоядной гримасе. Три метра, два, метр… В последнюю секунду Сергей успел оттолкнуть мертвеца, пасть которого была в паре десятков сантиметров от его шеи. Хрупкое тело отшатнулось на пару метров и с грохотом упало на пол, споткнувшись о старую тумбу. Гончаров машинально хотел бросится и помочь, но резко остановился, заметив боковым зрением движение.
— Как же так… Нет… Не может быть… Как… Почему… — повторял мужчина, теряя рассудок, глядя на то, как из кухни медленно выходит его дочь, глядя на отца мертвым и холодным взглядом.
В тот момент для Сергея Гончарова ад пришел на землю. Он стоял и смотрел на своих самых близких и родных людей, которых больше нет. Губы его шептали что-то несвязное, из глаз струились слезы, а разум… А разум дал последнюю команду: «Беги!!!» Но бежать уже не было сил, не было желания. Мир погас, осталась лишь размытая картинка приближающейся смерти. «Беги!!!» — еле слышно вырвалось из глубины уснувшего сознания. Мужчина оглядел пустым взглядом комнату, развернулся и, словно мертвец, еле переставляя ноги, побрел к выходу, оставив ходячие останки своей семьи за спиной. Захлопнув дверь и сделав пару шагов, тело, оставленное рассудком, тряпичной куклой упало на холодную землю.
Проливной дождь, омывал тело, лежащее в грязи, человек не шевелился, глаза его были открыты и глядели прямо перед собой. В голове Гончарова звучал белый шум, сквозь который прорывался редкий шепот мыслей: «Почему… Как… Зачем…» Желания встать не было, не было желания дышать, ничего не было. Где-то очень глубоко в недрах затухшего рассудка, тревожной искрой вспыхивала какая-то мысль, но сознание отказывалось функционировать, будто напрочь севшая батарейка. Прямо над безвольным телом раздался оглушительный раскат грома, словно призыв к действию, но человек лишь устало моргнул, продолжая лежать безвольной куклой. Так прошел весь день, пока сознание не погасло окончательно.
— Я дома, — сказал Сергей, захлопнув за собой дверь.
— О, Сережа! Отработал? Иди мой руки, ужин уже готов. — выглянула из кухни его супруга.
— Пап, привет. — с легкой улыбкой бросила Лиза, направлявшаяся в свою комнату.
— Привет, дочуль! Как дела? — улыбнулся мужчина.
— Все норм!
— Вот и хорошо. — пробубнил отец семейства направляясь в ванную комнату.
Умывшись, Гончаров посмотрел в зеркало. «Как же я сегодня устал», — подумал он и вышел в зал. На улице ярко светило солнце, пели птицы, будто сейчас не вечер, а раннее утро. Сергей подошел к окну, чтобы полюбоваться широкой панорамой пейзажа. «Странно. Хотя… не важно», — подумал он. И вдруг шею пронзила дикая боль, а по груди побежали струи горячей крови. Извернувшись и сделав пару шагов в сторону, раненый мужчина увидел, кто нанес ему такую рану. Это сделала Елена, его жена. Глаза ее были неестественного цвета и источали лишь смерть, кожа бледная, а руки тянулись к своей жертве. Сергей попытался сделать шаг назад, но лишь уперся в стену. В этот момент то, что совсем недавно было его женой, снова вонзилось зубами в шею несчастного хозяина дома. Мужчина пытался вырываться, но ничего не получалось, упыриха держала сильно, продолжая снова и снова впиваться зубами в плоть. В какой-то момент, полыхнула острая боль в плече. Переведя взгляд, ошарашенный Гончаров увидел свою дочь, жадно впившуюся в его руку. Они грызли свою жертву отрывая куски мяса, забрызгивая все вокруг тёмно-красной кровью.
— Кхаааа! — похрипело израненное тело, погружаясь во тьму.
— Ааааа!!! — истерично заорал Сергей, вскочив на ноги, в панике озираясь по сторонам.
Вокруг никого не было, все то же грязно-серое небо, под ногами лужа, а в окне знакомый силуэт. Белый шум в голове никуда не делся, правда, стал немного тише, что позволило расслышать хоть какие-то мысли. Искра в глубине сознания пропала, зато появилось четкое понимание того, что в данный момент нужно делать.
Мужчина уверенными шагами и с безразличным выражением лица направился к сараю, что находился справа от дома. Достал ключ, который был спрятан под порогом, отворил дверь и вошел внутрь. Через несколько минут Сергей вышел из темноты сарая на улицу, держа в руках два рулона скотча и веревку, которые лежали там со времен последнего ремонта уже не первый год. Сложив все это неподалеку от входной двери, направился в дом.
Внутри дома все было в точности, как прошлый раз, разве что тумба стояла криво. Звать бывшую жену, которая снова стояла у окна, Сергей не стал, вместо этого легонько, еле слышно постучал в дверной косяк. Труп женщины обернулся на звук и пошел вслед за мужем, который уже стоял на улице. Как только мертвяка переступила порог, мужчина рывком отправил ее в недолгий полет и захлопнул дверь. Не прошло и десяти секунд, как дохлое исчадье ада, было скручено по рукам и ногам. Та же участь ждала и Лизу Гончарову. Нет, страха не было совсем, Сергей на девяносто девять процентов был уверен, что его жизнь кончена, и стоит она не больше рваной грязной рубашки, которая болталась на нем. Боль, горечь, сожаления?
