Смирнягин мысленно похвалил щелкопера – так журналистов привычно называли в чиновничьей среде.

– Деваться некуда, – пошутил он, натягивая как можно глубже на лоб кепку, как будто она могла спасти от наглого колючего ветра со снегом, насквозь продувавшего площадь перед входом в аэровокзал.

– С нами специалисты Счетной палаты, «Роскомрыболовства» и золотодобывающей промышленности, – продолжил он. – Вот, пожалуй, все, что я могу вам сказать.

– Куда вы сейчас направляетесь? – старался перекричать ветер кто-то из журналистской братии.

– Спать! Посмотрите, который час, – злобно огрызнулся кто-то из прилетевших, и все энергично стали рассаживаться по машинам.

В гостинице следственная бригада быстро расползлась по номерам, и лишь только два начальника остались пошушукаться в баре, обсуждая план действий на утро.

– …Прежде всего разобраться с его бумагами, – склонившись к соседу, шептал москвич. – Там, в Москве, полагают, что они помогут выйти на след заказчиков.

– Согласен, – кивнул начальник местного УВД. У него, чьи мозги насквозь пропахли разборками, связанными с рыбой, незаконными оборотом золота и прочей местной криминальной помойкой, в раскрытии московского преступления был огромный личный интерес.

– Вероятнее всего, ниточка потянется к профессиональной деятельности губернатора, в частности, к делам, связанным с дележом рыбных и крабовых квот.

– Добавь еще золотой песочек, – в тон продолжил Смирнягин. – Так или иначе, утром начнем с документов – дома и на работе.

То ли оба спеца устали, то ли этого просто нельзя было приметить, так сказать, невооруженным глазом, но никто из них не обратил внимания на стройного молодого человека, сидящего напротив.

Это был Аудитор, который буквально прилип ухом к своему мобильному телефону и при этом практически ничего не говорил в трубку. Бармену в этот поздний час было недосуг анализировать поведение присутствующих в баре. Бармен был занят. Он считал выручку.

Проходящим мимо высоким милицейским чиновникам было невдомек, что именно этого молодого человека приятной наружности некто ангажировал на ликвидацию губернатора.

Вечером с пятницы на субботу все тот же молодой человек, служебное удостоверение которого беспрепятственно открывало вход в Дом российского правительства, уже прилетел в областной центр и вместе с напарником проник в опечатанную квартиру убитого губернатора.

Охраннику, который преградил ему путь в подъезде, он без лишних слов предъявил все то же удостоверение и приказал вскрыть дверь.

– Подождите, я должен сделать запись в журнале. У меня приказ, – извиняющимся тоном сообщил охранник.

– Ну и записывай, раз приказано, – спокойным голосом согласился офицер. – Только без фамилий. Ты же понял, откуда я?

– Нам без фамилий никак нельзя.

– Можно! Я приказываю.

На стол, где лежал журнал записи посетителей, упала толстая пачка стодолларовых купюр.

– Чтобы завтра отбыл в отпуск или уволился. На то и другое здесь денег хватит. И чтобы язык держал за зубами. Иначе вырву. Понял? А сейчас давай открывай губернаторскую лачугу.

– Оставаться в дверях, – тоном, не терпящим возражений, приказал он своему напарнику и охраннику, а сам первым делом, как бы прицениваясь, прошелся по всем комнатам.

Аудитор точно знал, что искать в квартире. Он не рылся ни в бумагах убитого, ни в шкатулках с драгоценностями его жены.

Люди в этой квартире жили на широкую ногу, но как-то по-мещански. Полная безвкусица здесь соседствовала с роскошью.

«Если все это подарки, – глядя на вазы, канделябры, статуэтки, рассуждал молодой человек, – то бог с ними. Дареному коню в зубы не смотрят. Но если весь этот, видимо, дорогой хлам губернатор и его благоверная выбирали сами, то это полный финиш. Бедная область, бедная наша страна, если ее лидеры прекрасно живут с таким самобытным вкусом».

Тут Аудитор вспомнил два своих безупречных по точности выстрела на Новом Арбате и как-то даже стушевался в своих мыслях.

«Больше не живут», – поправил он сам себя.

Молодой человек, которого звали Константином Мещеряковым, получил прекрасное образование на физмате МГУ, отшлифованное затем до совершенства в семье, где оба родителя являли собой образец старой московской профессуры на ниве истории и искусствоведения. Их мальчик был поздним ребенком, для счастья которого родители себя не жалели. Они до сих пор были уверены, что «их мальчик» – серьезный авторитет в области моделирования банковского бизнеса и к тому же прекрасный финансовый аналитик.

Аудитор еще раз огляделся в чужой квартире и присел за стол в зале. Именно эта огромная комната была буквально напичкана дорогим хламом с претензией на антиквариат. Те, кто его нанял, утверждали, что надо искать необычный предмет, который, с одной стороны, выглядел бы случайным в доме, а с другой – что этот предмет мог бы быть использован как контейнер для документов. Точнее, для одного документа.

После неких аналитических раздумий незваный гость из столицы остановил свой взор на вазе, стоявшей прямо перед ним. Точнее, его привлекла не сама ваза, а ее ножка, отдаленно напоминающая искомый предмет.

Бесцеремонно завернув вазу в скатерть, Аудитор Костя направился к выходу, где топтались охранник и его молчаливый напарник.

– В следующую среду жду тебя в Москве ровно в десять ноль-ноль у Центрального телеграфа. Понял, отпускник? Не появишься – яйца оторву. Появишься – поступишь в мое распоряжение по новому месту службы, – бросил он охраннику.

Вконец растерявшийся охранник не знал, радоваться ему или тут же, не сходя с места, умереть. Интуитивно он понимал, что вляпался в какое-то дерьмо. Но деньги уже лежали в кармане кителя, и выбирать иную судьбу было уже поздно.

Молодой человек ровно на сутки опередил оперативную группу следователей и теперь с нескрываемым удовлетворением провожал взглядом до лифта двух милицейских чинов, которым ему пришлось противостоять. Свою миссию на Колыме он посчитал законченной. Молодой человек и его напарник покинули гостиницу и нырнули в поджидавшее их такси. Билеты на обратный рейс в Москву были куплены ими еще в столице.

Всю следующую неделю газеты – как местные, так и московские – живо и дотошно обсуждали трагическую гибель губернатора золотоносной области. Одна из газет извлекла на свет явно запасенный заранее документ Счетной палаты, которая, оказывается, давно выявила грубые нарушения в использовании «золотых кредитов», выделенных ряду субъектов Российской Федерации.

Журналистские материалы пестрели всевозможными подробностями, прозрачными намеками на прямую причастность к махинациям Листова, который якобы не поделил доходы с криминалом. За что, собственно, и был убит.

– На поиск убийц брошены лучшие силы уголовного розыска и прокуратуры, – заявил журналистам генеральный прокурор. – Следственной бригаде даны указания по проведению масштабных оперативно-розыскных мероприятий как в Москве, так и в золотоносной области. Эти и другие мероприятия в известной мере уже определили направления поиска, – лукавил прокурор. – Ниточки преступления, несомненно, тянутся к рыбным или золотым промыслам и к их высокопоставленным кураторам в Москве.