class="v">перед стыдливой наготой.

Запечатлею поцелуем

очей смущенных синеву;

желаньем дерзостным волнуем,

одежды брачные сорву.

Я заключу тебя в объятья,

и, целомудренно-чиста,

для вечной святости зачатья

твоя смирится красота.

1902

ЭПИТАЛАМА[22]

Распустила я косы волнистые,

я цветами постель убрала,

приготовила масти душистые,

восковые светильни зажгла.

Он придет ко мне с чарами пышными,

он прекрасен как дуб и могуч,[23]

поцелуя дарами неслышными

так не жег меня солнечный луч!

Тени, тени уйдите смущенные,

я бесстыдна, смела и хмельна!

Прочь одежды пред ним благовонные!

Смелым тайна блаженства дана...

1903

В ИЗБЕ[24]

Солнце, солнце, глянь в оконце![25]

Мы в гробу среди избы.

Мы рядились, мы молились,

ждали ангельской трубы.

Говорили: ангел встанет,

вот я — здесь, она — во мне.

Солнце встанет, к нам заглянет.

Мы очнемся. Мы — во сне.

Ангел ангельски вострубит[26]

и пробудит ангел плоть.

Солнце плоть нам приголубит,

душу вдунет нам Господь.[27]

Что случится? Кто восстанет?

Солнце глянет: Тишина.

Ангел скажет, не обманет:

дух един и плоть одна.[28]

Было двое, стало трое,

будем трое мы одно.

Солнце, солнце золотое,

Глянь, родимое, в окно!

1904

В БОЖНИЦЕ[29]

Заливается смехом царица,[30]

сыплет кос ржано-кудрых руно.[31]

Вся в огнях голубая божница,

отражает их в пене вино.

“О мой царь!” — “Что, царица? я слышу!”

“Занимается в небе заря”.

“На царицу я золотом пышу.

Пей же кубок”... “До дна. За царя!”

Прозвенели два брошенных кубка,

разлился их серебряный звон.

“Что ты видишь, что слышишь, голубка?”

“О я вижу лазоревый сон![32]

Разрываются звездные сети[33]

на заре тают в небе огни”...

Царь с царицей смеются как дети,

царь с царицей в божнице одни!

1904

ВИДЕНИЯ[34]

СТРАЖА ПЕРВАЯ

Ее вели по темным залам,

бежали тени от огней.

Она, вся в белом с опахалом,

шла мимо нас под покрывалом,

подруги с нею в бледно-алом,

и мальчик в белом перед ней.

За ней мы шли и провожали

ее поклоном до земли.

Ее там женщины встречали,

над ней обряды совершали,

ковры ей розовые стлали,

к постели розовой вели.

И ждали мы у входа спальней

и ниц склонялись, не глядя...

Был мрак печальный безначальней;

но кто-то в нем от залы дальней

незримо шел[35] к опочивальне

и тихо веял, проходя.

СТРАЖА ВТОРАЯ[36]

Царя подъяли на щиты.

Кругом воздвигли копья лесом.

Как мрамор — царския черты

под звездоочитым навесом.

Царя несут. Блестит парча.

Теснее в ряд дружина стала.

В руке у каждого свеча.

На взоры спущены забрала.

Идут. Поют. “Царю поем.

Восстань, восстань на брань и суд!

Мы все здесь, верные, кругом.

Ты слышишь? верные зовут!”

Но царь не слышит; на щитах

он также ровен, лик без крови.

Чело в венце и меч в руках,

недвижны стиснутые брови.

“О тише, верные, он спит.

Сомкнуло время бездну с бездной,[37]

и хаос мирно ворожит

над царским прахом пылью звездной.

Но час настанет, встанет царь

и совершит свой суд любовный.

Воссядет отрок на алтарь

для жертвы новой и бескровной”...

СТРАЖА ТРЕТЬЯ[38]

В высоком зале, темном, длинном[39]

на страже мы у алтаря.

С поклоном долгим, строгим, чинным

мы целовали прах царя.

Мы ждем молений. Час наступит:

откроем царские врата.

В молитве каждый взор потупит,

сомкнет неверные уста.

Царица выйдет в багрянице,

к помосту черному пройдет.

К расшитой белой плащанице

челом измученным прильнет.

Нас обведет глубоким взглядом,

молитву верных сотворит.

Священно-медленным обрядом

царю расцветший жезл вручит.[40]

Мы отойдем, закроем очи;

услышим трепет, шелест, шум...

Свершится тайна таинств ночи:

воскреснем новые без дум.

1904

ЖЕРТВА[41]

Пойте! Несите, несите царя!

Верные благоговейте,

прах его кровью залейте!

В небе последняя гаснет заря.

Царь мой, усопший, любимый!

Жертвы моей не отринь!

Жертвой последней, любовью творимой,

явлена в небе мне вечная синь.

С мужем царице лишь место.

Мать подойди и меня распояшь!

Знаешь меня ты от чрева; — невестой

снова царю дочь родную отдашь.

Грудь обнажите мне! Отроки, сестры,

Песню воспойте! Не дрогнет рука.

Меч отточите и дайте мне острый!

Царь, мой любимый, мне жертва легка!

1905

ГЛАС К ЗАУТРЕНИ[42]

В одеждах ярких и пунцовых

иду я мимо темных братий.

О не для них, всегда суровых,

бездумность девственных объятий.

Вот жезл безлиственный Царицы

над ними свято вознесу,

Да будут старцев власяницы

как листья прошлые в лесу!

В божнице