Не менее странным было и все остальное в этом месте. Здесь были и крошечные дома в форме объемного ромба, и довольно высокие здания с поражающей воображение ломаной геометрией. Были здесь также и овальные в плане башни, конусовидные колонны, подпирающие собой многогранные выпуклые плиты. Кроме того, повсюду из земли торчали большие округлые, без единой грани кристаллы, светившиеся мягким солнечным светом, отчего в подземном городе было светло почти как на поверхности.

Не менее причудливыми были и жители, населявшие это место. Каждый из них представлял собой результат чьего-то больного воображения, решившего скрестить представителей мира насекомых с людьми. Их было очень много, они сновали между строений, выглядывали из окон, а некоторые летали по воздуху, лавируя между крышами и стенами.

Когда странник поднялся, намереваясь направиться в глубь города, к нему подлетела муха. Величиной она была с доброе яблоко, а вместо фасетчатых глаз имела человеческие лица. Сотни, если не тысячи человеческих лиц. Мужские, женские, лики стариков и личики младенцев.

Муха зависла перед незнакомцем, и все лица на ее голове вперили свои взгляды под его капюшон. Неожиданно воздух прорезала настоящая какофония голосов. Одни из лиц дико закричали, другие осыпали незнакомца громкими проклятиями на разных языках, третьи разразились истеричным хохотом, четвертые же плакали навзрыд. Незнакомец в балахоне отмахнулся от мухи: гомон голосов, издаваемый необычным насекомым, резал слух.

Муха отлетела в сторону, увернувшись от руки в черной перчатке, и ее многоголосье оборвалось так же неожиданно, как и началось. Муха совершила в воздухе головокружительный кульбит, совсем не характерный для этого насекомого, и устремилась прочь от вторгшейся в их город личности. Прямо к перевернутой пирамиде.

Что ж, теперь хозяин этого места узнает о вторжении в свои владения. Незнакомцу нужно было спешить. Ведь цель его была уже близка.

Красноперая стрела пронзила небольшой деревянный щит, и, вырвав его из тонкой руки, пригвоздила к толстому стволу дерева. Запястье левой руки, что держала щит, хрустнуло, и гоблин опрометью бросился бежать, бросая в сторону противника самые черные проклятия из числа тех, что он знал.

Второй гоблин сделал попытку обойти человека со спины. Молодой воин отпотчевал его сильным ударом кулака – снизу вверх в челюсть. Гоблин со стоном осел на траву и, не поднимаясь, пополз прочь. Еще одному гоблину стрела противника сбила шлем, опрокинув его наземь. Вскочив на ноги и отбросив в сторону свой короткий меч, гоблин поспешил присоединиться к убегающим товарищам.

Теор – так звали сражающегося человека – не убивал гоблинов, стараясь лишь обратить их в бегство.

Против молодого воина осталось полдюжины противников. Среди них Теору не составило труда определить вожака. Хорошо экипированный по меркам бродячих разбойников, коими являлись большинство гоблинов, он был на голову выше остальных. В плотном, хотя и явно не по размеру подобранном кожаном доспехе, стальном шлеме, который когда-то имел отсутствовавшее сейчас низкое забрало, и широких сапогах, неуклюже обшитых мехом.

В правой руке вожак сжимал булаву с длинной тонкой рукояткой – любимое оружие гоблинов, особенно тех, что сражались под началом своих старших собратьев-орков. В левой же руке он держал небольшой круглый щит из каленой стали. Такие получали мальчишки, прошедшие первый год обучения в военной академии. Откуда гоблин взял такое снаряжение, оставалось лишь гадать.

Вожак осклабился, обнажив ряд неровных, но острых желтоватых зубов, и отдал молчаливый приказ своим сородичам, поочередно указав булавой в обе от человека стороны. Гоблины окружали молодого воина, стремясь взять его в кольцо. Теор усмехнулся. Несомненно, при превосходящем количестве нападающих применение подобной тактики вполне разумно. Более того, взятию в кольцо посвящено немало страниц в любом трактате о военной тактике. Но гоблины двигались слишком медленно, с явной опаской, не переставая коситься на черный лук своего противника.

Молодой воин подпустил ближайшего к себе гоблина на удобное расстояние и быстрым, без длинного замаха, ударом ноги опрокинул того на землю. Резкий рывок влево – плечо лука свистнуло, рассекая воздух подобно клинку – и на землю повержен еще один противник.

Один из гоблинов оказался расторопнее своих незадачливых товарищей. Коротким широким мечом, оба лезвия которого, похоже, давно уже позабыли, что такое заточка, гоблин метил Теору в грудь. Человек отпрянул вбок, отводя в сторону руку противника левым предплечьем, – меч бесполезно пронзил воздух, вторым движением Теор ударил ногой гоблина в живот. Зеленокожий разбойник согнулся пополам, еще удар – и он падает, прижимая ладонь к разбитому носу.

Еще у одного из гоблинов, по-видимому, совсем сдали нервы. Швырнув прямо в Теора небольшую дубинку, окольцованную у навершия парой стальных круглых скоб (молодой воин без труда отбил ее луком), ринулся на него, оскалив зубы и размахивая при этом руками. Теор, без каких-либо затей, увернулся от бегущего гоблина и выполнил простую подсечку. Потерявший самообладание гоблин еще только падал, не коснувшись земли, а молодой воин уже выхватил из колчана стрелу и послал ее в одного из оставшихся противников.

Стрела пробила гоблину плечо почти навылет, и тот буквально отлетел в сторону на пару шагов и рухнул на землю. Бедняга истошно завизжал, уставившись на древко стрелы с красным оперением, торчащее из его окровавленного плеча.

Последний остававшийся в строю гоблин сражаться не стал. Несомненно, он привык грабить габаритных и одышливых, а главное – беспомощных купцов, и сейчас идея сражаться с противником, который мог одним выстрелом если не убить, то как минимум покалечить, ничуть его не вдохновляла. Выругавшись, в отличие от первого из нападавших гоблинов, на непонятном наречии (тот-то как раз проклинал ненавистного человека на общепринятом на всех четырех континентах языке), развернулся и трусцой засеменил в лес. За ним последовали и остальные, в большинстве своем потрепанные гоблины. Теор не препятствовал.

На небольшой поляне кроме молодого воина остался лишь вожак.

– Слабаки, – зычно процедил гоблин сквозь зубы.

– Не поздно еще присоединиться к ним. – Теор махнул рукой в сторону последнего из гоблинов, скрывшихся в лесной чаще. Хотя он полагал, что потеря своего «воинства» вожака мало заботила.

– Н-не-эт… – скорее прорычал, чем сказал гоблин.

Теор оказался прав. Теперь ему предстояло узнать, на что способен главарь ретировавшихся разбойников.

Для опытного воина, коим в полной мере и являлся Теор, гоблины не были серьезными противниками. Однако подобные стычки навевали воспоминания о времени, проведенном в академии, и потому он их никогда не избегал…

Ему тринадцать зим от роду, он выходит на песок, которым обильно посыпан бойцовый двор. Против него один противник, иногда группа. Дрался он не только с ровесниками, но и с учениками на курс и два его старше. Не раз и не два за время обучения он падал лицом в песок, выходил из тренировочных спаррингов с разбитым носом или губой, или с синяком под глазом. Но несмотря ни на что, всегда входил в тренировочный круг с неподдельным азартом.