Между прочим, если вы думаете, что мысль о настенной лампе над постелью не приходила мне впоследствии в голову, то ошибаетесь. Знаете, что здесь стоит за решением повесить такую лампу в спальне? Значит, так: лампы с проводом, втыкающимся в розетку, и с выключателем на этом проводе тут просто не продаются. Надо раздолбить стену, провести в ней провод, установить встраиваемый в нее клавишный выключатель, потом все это зашпаклевать и закрасить, ну и, наконец, повесить лампу. Красиво, надежно, на века – вот только делать это должен электрик, а электрик на ближайший месяц будет загружен заказами, и Джеймс не захочет ему звонить и понапрасну тревожить – у того ведь горячий сезон, и он чрезвычайно занят!

Умывальники, местный ЗАГС. Мытье посуды по-английски. Занавески с грузиками, простыни с резинками и пододеяльники с разрезами. Как здесь сушат белье и английский способ платить за электричество. Лицензия на ТВ-программы. Камень – это мера веса. “Соседи не дремлют!” Как узнать, сколько стоит вино в буфете театра

Да, так вот проворочалась я до шести утра, поняла, что уснуть все равно не удастся, и решила вставать: в Москве-то все равно в это время уже девять. “Умоюсь, приму душ…”– мечтательно думала я, еще не понимая, что такие простые вещи могут вызывать здесь кучу осложнений. Иду в ванную, там – типичный английский умывальник: маленькая раковина с двумя железными крестообразными вентилями, от каждого из которых отходит свой (отдельный, заметьте!) кран. Из одного из них течет холодная вода, из другого – сначала холодная, а через некоторое время – зверски горячая. Такая, что легко оставляет ожоги на коже иностранца (англичане, зная, что к чему, сдуру под горячую воду руки сразу не суют). И еще наличествует цепочка, на конце которой – затычка. Я же хочу умыть лицо обычной теплой водой, значит, у меня есть два варианта: первый – открутить кран горячей воды, выждать, пока она еще не стала кипятком, и исхитриться пару раз в темпе ополоснуть лицо. Второй – заткнуть раковину затычкой, намешать туда холодной и горячей воды и зачерпывать оттуда, как сделала бы истинная англичанка. Я была за первый из них, но, поразмышляв, отправилась на кухню – уточнить, на всякий случай, нельзя ли по-человечески умыться там. О, радость! – над раковиной был всего один, а не два крана. Я бодро открутила вентили горячей и холодной воды и неосторожно сунула руки под то, что должно было бы стать струей приятной теплой температуры. Ожидания мои, увы, не оправдались: совершенно в английских традициях на часть моих рук лилась холодная вода, а на часть – кипяток. Я стала изучать конструкцию крана и обнаружила – держитесь крепче! – что в одном и том же его носу проходят две отдельные трубочки и вытекает из него не одна, а две отдельные струи! И все сделано так, чтобы они ни в коем случае не смешивались. Первая из них, разумеется, горячая, а вторая – ледяная. В общем, рано я радовалась – лучше уж умываться в ванной…

Надо сказать, что позже, после пары месяцев страданий, я сломалась и устроила Джеймсу разборку по поводу всех этих умывальников, а он, бедолага, никак не мог понять причину моего возмущения. Тогда я потребовала, чтобы он продемонстрировал, как моет руки сам, и оказалось, что тот по очереди сует их то под холодную, то под горячую воду в ванной, но никакой проблемы в этом не видит. А на кухне под кран он подставляет тазик, и руки там под воду вообще никогда не сует. Я тем не менее решила не сдаваться, и он нехотя согласился вызвать водопроводчика. Когда тот пришел, Джеймс быстренько смылся в другую комнату, оставив меня объяснять, чего я хочу (а я всего-то хочу, чтобы горячая и холодная вода текла из одного, а не из двух различных кранов в ванной; или чтобы смешивалась она до попадания на мои руки, а не после – на кухне). Объяснить все это удалось не сразу, потому что понятие “смеситель” оказалось водопроводчику незнакомым. Кроме того, он страшно удивился: зачем это? А потом сказал, что если так сделать, то будет ужасно неудобно, что так здесь вообще никто не делает и что найти нужную мне подводку-смеситель от двух кранов к одному в ванной будет невозможно. Что же касается кухни, сказал он, то там кран намертво встроен в раковину, раковина – в кухонную мебель, и, чтобы его поменять, надо сделать по меньшей мере капремонт. И честно добавил: “И стоит вам все это затевать из-за какого-то там смесителя?” Короче, он ушел и больше не появлялся. И не хочет отвечать на мои телефонные звонки.

Да, так в то первое утро, настрадавшись с умыванием, душ я отложила на “после завтрака”, к коему пребывала уже в довольно раздраженном состоянии. Но светило солнце, гостиная выглядела очень уютно, и я решила полюбоваться видом из окна. При внимательном рассмотрении то, что изначально я приняла за милую зеленую лужайку, оказалось кладбищем: в самом центре городка, рядом с супермаркетом на жилой улочке и прямо напротив главного окна в доме Джеймса. Я несколько сникла, потом спрашиваю своего будущего мужа: “А вон там – что это за красивое здание, похожее на замок?” Джеймс настороженно поглядывает на меня и говорит: “Это школа-интернат для умственно отсталых детей”. Я сникаю еще больше, затем с искрой надежды интересуюсь: “А тот симпатичный дом с большими окнами и ажурной резьбой на балкончиках?” – “А это, – гордо сообщает Джеймс, – дом престарелых, очень привилегированный, кстати!” Я грустно отхожу от окна и понимаю, что на сегодня мне достаточно информации о наших соседях. Мой же будущий муж доволен и счастлив: после завтрака, который сегодня готовит он сам, мы идем подавать заявление в местный регистрационный офис (ЗАГС по-нашему).

Перед выходом из дома я решаю все же быстренько заскочить в душ, но, наученная горьким опытом, предварительно его изучаю. Выясняется вот что: газовый бойлер установлен на кухне, на другом конце квартиры от ванной, и нагревшаяся в нем вода сначала по трубам проходит через весь дом. Поэтому, когда откручиваешь кран горячей воды в душе, то она вначале холодная, потом – страшно горячая, и тут уж не исхитриться поймать “между”. Я решаю, что делать надо все так: включить холодную воду, потом добавить горячей (которая на самом деле пока еще холодная), а минут через пять попробовать, что получилось, и решить, надо ли добавить или убрать горяченькую. При этом лицо у Джеймса постепенно становится скорбным: в Англии платят за воду по количеству израсходованных литров и в квартирах установлены счетчики.

Вылезаю из душа и с любопытством обнаруживаю, что здесь не пользуются полотенцами для ног. Вместо него на полу в ванной лежит половичок – на него-то и надо становиться.

А потом Джеймс доверительно мне рассказывает, что многие англичане (особенно старшее поколение) считают, что если мыть лицо мылом “Пальмолив”, то не будет морщин. И повсюду возят с собой махровую тряпочку для умывания и использования ее в качестве мочалки.

Наконец мы собрались и отправились в местный ЗАГС. Он располагался в маленьком старинном домике, похожем скорее на милую, утопающую в цветущих кустах дачку, чем на регистрационный офис в моем представлении. Доброжелательный дедок, принимавший документы, тут же сообщил, что вынужден нас разочаровать: если бы мы с такими же намерениями (пожениться то есть) и с такими же бумагами пришли к нему два месяца назад, все было бы в порядке. А теперь, раз я здесь, в Англии, нахожусь по обычной туристической визе, принять наше заявление он никак не может. Мне надо снова ехать в Москву, получить там “визу невесты” и только потом явиться к нему на прием. Пока он все это нам рассказывал, настроение у Джеймса начало ухудшаться, мое же подозрительно быстро поползло вверх.