Ростиславом и витязями, я почти не запомнила, всё внимание ухлопав на борьбу с разбушевавшимися гормонами. Предводитель витязей что-то говорил про мою доброту и про то, что нам обоим всегда будут рады и на Буяне вообще, и в прибрежном тереме в частности. Отдуваться по всем правилам вежливости Илье пришлось в одиночку. Зато я успела угомониться. Особенно помогло напоминание, что это только в книгах романтические свидания под кустом выглядят возбуждающе, а на деле обязательно найдётся какой-нибудь сучок или муравей, который испоганит всю романтику.

«Уж леший бы позаботился, чтобы не было ни сучков, ни муравьёв», – ехидно напомнил внутренний голос.

«Тем более, – огрызнулась я. – Ещё только не хватало, чтобы мне в таком деле всякий леший свечку держал!»

Разобравшись таким образом в собственных обидках и желаниях, я вдруг обнаружила, что сижу на коне, с удобством опираясь о руку Илюшки спиной. Мало того, коняга довольно резво нас куда-то везёт. По крайней мере, вниз смотреть не хотелось: слишком быстро мелькали под копытами всякие пеньки и булыжники – ни один леший в случае чего прибрать не успеет.

«Ну вот, – ухмыльнулась я, пристроив голову Илюшке на плечо. – Хоть какая-то польза от моей шизофрении. В нормальном состоянии я бы в жизни не позволила себя затолкать на такую высоту!»

– А долго нам ехать? – спросила я, опасаясь, как бы Илья не воспринял моё длительное молчание, как обиду.

– До границ русского княжества дня три, – с готовностью отозвался Илья. – Ростислав короткую дорогу указал. С его разрешения она нас пропустит. Ну и потом ещё по землям твоего батюшки с седмицу, не больше.

– Ну и хорошо, – кивнула я.

Особо болтать сидя на лошади не получалось. Я то и дело норовила прикусить себе язык, подпрыгивая и качаясь. Это Илюшка сидел в седле как влитой, будто сросся со своим копытным средством передвижения.

«Вживаться мне ещё в местные реалии и вживаться, – со вздохом подумала я, в очередной раз попытавшись что-то сказать, но вместо этого только клацнув зубами. – Надо будет на привале Илью попросить, чтобы поучил меня верхом ездить, раз уж машин тут пока не придумали».

Солнце весьма ощутимо пригревало даже сквозь ветки деревьев, под сень которых мы въехали минут через сорок. Скачка волей-неволей замедлилась. Тропа тропой, а нежданный выпирающий корень или ямку никто не отменял. Перестав подскакивать на каждом шагу как резиновый мячик, я сама не заметила, как задремала.

Илья мне не мешал. Только прижал к себе покрепче. Как он одной рукой будет управлять нашим четвероногим такси, я не представляла, но задуматься об этом не успела, окончательно погрузившись в сон.

ГЛАВА 2

Идея поучиться верховой езде отпала сама собой. Проснулась я ближе к вечеру. Илья, заметив это, тут же стал высматривать подходящий для ночлега уголок. Даже моим мнением поинтересовался. На это я весело призналась, что ещё ни разу не ночевала в лесу, а потому полностью полагаюсь на его вкус. Лишь бы в нашей спальне не оказалось незваных гостей вроде муравьёв.

Правда, веселилась я недолго. Подходящая под ночёвку полянка нашлась через четверть часа. Я даже успела довольно ловко соскользнуть на землю. Но на том мои подвиги и закончились. С трудом удержавшись от болезненного стона, я схватилась за затёкшую спину.

– Устала? – с беспокойством спросил Илья.

– Чуть-чуть, – через силу улыбнулась я, успев прикусить рвущуюся с языка ругань вместе с кончиком этого самого языка.

– Завтра на днёвку остановимся, – пообещал он. – Прости, родная, не подумал.

– Да ладно. О чём тебе было думать? – махнула рукой я, осторожно усаживаясь на выступающий корень под деревом. – Не пешком же топать до самой Берендеи. Привыкну. Только сегодня я тебе не помощница.

Илья покачал головой и с такой же виноватой миной отправился собирать хворост для костра. Мне оставалось только наблюдать. Подняться и с перекошенной рожей делать хоть что-нибудь я не рискнула. И так сидела под деревом скрюченная, как старая карга, живым напоминанием о невнимательности Илюшки. Хотя о чём таком он должен был позаботиться, я так и не придумала.

Илья к лесной ночёвке подготовился быстро и явно привычно. Вычистил коня, разложил костёр, притащил откуда-то уже освежеванного зайца. Даже постель обустроить успел. К моему тайному неудовольствию целых две постели, с разных сторон костерка. Не то чтобы я в тот момент могла думать о любовных утехах, но такое явное желание держаться от меня на расстоянии не оценила.

Впрочем, об этом я быстро забыла. Илюшка заставил. Он окружил меня такой заботой, что оставалось только улыбаться и мурлыкать. На руках перенёс поближе к костру, усадил на сложенную в несколько раз попону и пристроил за спиной седло, чтобы мне было на что опереться.

«Ещё бы массаж сделал для полного счастья», – усмехалась я про себя, обсасывая косточки зажаренного над костром зайца. Мой вклад в общую трапезу ограничился пучком пряных травок, которые я надёргала под тем же деревом, где сидела.

В лесу быстро темнело. Солнце уже давно скрылось за деревьями, и сквозь листву пробивались только косые, окрашенные розовым лучи. В неподвижном воздухе висел густой аромат трав и цветов. Звенели то ли кузнечики, то ли цикады. В общем, всё настраивало на какой-то ленивый, добродушный лад.

– Расскажи про Берендею, – попросила я, с наслаждением вытянувшись на импровизированной лежанке из лапника и плаща.

– А что тебе рассказать? – улыбнулся Илья. Он тоже растянулся на лапнике и смотрел на меня сквозь марево затухающего костерка.

– Ну... Например, какие праздники у вас есть, – предложила я.

Мы болтали до тех пор, пока в редких прорехах лиственного полога не проглянула круглая и невыносимо яркая луна. Разговор стих сам собой. Какое-то время я ещё молча лежала, не в силах отвести взгляд от ночного светила и вслушиваясь в шорохи и шепотки тёмного леса, окружившего нас непроницаемой стеной.

– Доброй ночи, любушка, – на грани слышимости долетел до меня голос Илюшки.

Я не успела ответить, как он уже повернулся на другой бок.

«И что? Никакого поцелуя на ночь?» – с долей обиды подумала я. И тут же сама себя одёрнула. Илья наверняка устал не меньше меня. Только сегодня утром он бегал по Нави за одной слишком самоуверенной ведьмой, а потом и вовсе умирать собирался!

Отвесив себе эту мысленную оплеуху, я осторожно, стараясь не