и рождается что-то большое, яркое и красивое… Глядя со стороны на этих двоих можно без особого труда предположить, что скорее всего их сегодняшние отношения просто так не закончатся, и вероятнее всего последует какое-то продолжение, уж больно ярко горели их глаза, и заливались краской их лица от нечаянного прикосновения.

Закат горел со всей силы, расплескав свои краски на всю округу. С юга подувал приятный освежающий ветерок. Из леса доносилось вечернее пение птиц, а где-то рядом запел сверчок. Им казалось, что вся природа старалась, создавая этот тёплый летний вечер. Ребята стояли на крыльце, опершись о перила, любовались закатом и размеренно беседовали, рассказывая о себе, и расспрашивая друг о друге. За весь день их всё больше и больше притягивало. Лица светились счастьем как от долгожданной встречи.

Алексей, глядя на Марину, понял, точнее, остро прочувствовал это усилившееся притяжение, и ему захотелось проводить с ней как можно больше времени, что бы она не уходила, а постоянно была рядом.

В глазах Марины читались похожие чувства, но она ещё боялась сама себе в них признаться. И вдруг, она подумала, а что если загадать и будь что будет. Ребячество конечно, но всё же. Ведь он ей действительно очень нравится, ни с кем ей ещё не было так легко и ни к кому так не тянуло. Итак, если Алексей её повезёт домой, то так тому и быть, она попробует как-то развить их отношения. Хотя в глубине души она уже была к этому готова и как бы чувствовала, что это только начало какой-то большой истории.

И тут Алексей не выдержал, точнее слова как-то сами сорвались с его губ.

— Марин, — волнуясь, начал он, и это волнение нельзя было скрыть, — я завтра, послезавтра выходной, давай встретимся, сходим куда-нибудь, ну хоть просто по городу погуляем. Если ты конечно не против. Просто ты… В общем, я очень не хотел бы, что бы мы просто потерялись. Вот. — В конец раскраснелся он.

Глаза Марины засверкали радостью, она хотела ответить, как её прервал репродуктор: — Пятая поехали, пятая, смена на пятою. Распираемая нахлынувшей радостью, Марина, засветившись в улыбке, кивнула: — Давай, позвонишь мне?

— Конечно, — оживился Алексей. — Диктуй. — И выхватив из кармана ручку, быстро записал на своей ладони заветные цифры. — Ну, что пойдём в машину? — позвал он её.

— Пойдём. А сумки? Или уже переложили?

— Да. Саша постарался. Ты его ещё не знаешь, но он тебе должен понравиться — свой мужик, но своеобразный. — Объяснил Алексей по дороге к машине, которая уже ждала у крыльца, молотя двигателем.

Посадив Марину в салон на фельдшерское место, и захлопнув дверь, он метнулся к открытому окну диспетчерской.

— Что, Тась, без вызова? — спросил он диспетчера, полноватую женщину лет 50 с кудрявыми обесцвеченными волосами, которая увлечённо расчерчивала журнал вызовов.

— Да, студентку отвези, да на заправку, остальные задержаться на втором этаже, ну ты знаешь, там день рождения…

— Да, знаю, тоже звали.

— Ну, вот студентку отвезёте, заправитесь и приедете, если ничего не поступит.

— Ладно, только я ещё домой, а то я — суточник.

— Ну, заедешь. Езжай уже, пока звонить не начали. — Ответила Таисия, на секунду оторвавшись от журнала, и отпив воду из кружки стоявшей на подоконнике у открытого окна.

— Всё, поехали, — отмахнулся Алексей, уже повернувшись к машине.

Ехали весело. Водитель был в хорошем настроении и явно заметил летающие по машине флюиды.

Саша, жилистый тёмноволосый с короткой стрижкой мужик лет сорока, действительно понравился Марине, хотя сначала он ей показался слишком уж живым и громким, но, видя, что Алексей с ним в очень хороших отношениях, Марина стала воспринимать его, таким, какой он есть.

Он ехал быстро и уверенно. Это был тот тип водителей, с которыми чувствуешь себя спокойно на любой дороге. Сквозь громкую заводную музыку он всё время хвалил свою машину, что-то рассказывал о Боге, он как выяснилось, был верующим человеком, и что-то говорил об Алексее, но что именно она не расслышала из-за музыки и рычания двигателя.

Алексей, периодически поглядывая на Марину и перекидываясь с ней парой незатейливых слов, постоянно ловил её нежную улыбку. Судя по всему, подумал он, она тоже не сводила с него глаз.

Когда они подъезжали к перекрёстку загорелся зелённый свет и Саша убедившись, на сколько мог из-за разросшегося кустарника на разделительной полосе, что близко никого нет не сбавляя особенно скорости, въехал под светофор. В этот момент на перекрёсток влетел на бешеной скорости «КамАЗ» без прицепа. Всё произошло за считанные секунды. Не успев, Саша должным образом отреагировать, как последовал сильнейший удар в левый бок «УАЗика». Слегка развернувшись на месте, он был отброшен к краю дороги и, опрокинувшись с грохотом, скатился по 3-х метровому откосу в кювет.

В дрыбадан пьяный с разбитым лицом водитель «КамАЗа», невнятно ругаясь матом, долго пытался открыть заклинившую от удара дверцу, пока ему в этом помогли Гаишники. Вытащив камазиста из разбитой кабины, они волоком проволокли его до своего «бобика», так как сам он толком идти не мог и, закинув его как мешок, захлопнули дверь. Разговаривать сейчас с ним было бесполезно.

«Скорую» же спасатели долго резали, под стон и причитания Саши, от других не было слышно не звука.

В редкие, нечёткие проблески, Алексей ощущал боль в затылке, грудной клетке и правой руке. Сквозь вой сирены, рокот двигателя и озабоченное бормотание Серёги, такого же фельдшера как и он, с которым ещё вчера пили пиво, до Алексея доносился разговор в кабине: — Глюкоза одиннадцатой! — вызывал по рации врач лет сорока, для всех он был просто Егорыч.

— Слушаю одиннадцатая, что у вас? — озабоченно спросила Таисия.

— Звоните в приёмный покой, пусть готовятся, у нас трое пострадавших!

— Ясно, звоню. Как они?

— Саня ничего, а Лёха со студенткой «тяжёлые»!

— Ясно.

Очнувшись от резкого запаха нашатыря, Алексей почувствовал боль ещё острее, теперь болело всё тело. Да и ещё осмотр, перекладывания и езда на железной каталке по неровному полу только добавляли её. В приёмном покое он успел мельком увидеть Марину, которая лежала на соседних носилках окружённая врачами и медсестрами, ведущими осмотр, в то время