Мысль о сегодняшнем дне проникает в ее подсознание, напоминая, что пора ехать. «В некоторых отношениях Бог похож на айпод…» Рут ставит тарелку с чашкой в раковину, оставляет еду для кошек, Спарки и Флинта. И отвечает вечному сардоническому интервьюеру в голове: «Да, я одинокая, располневшая, независимая женщина, и у меня есть кошки. Что тут такого? Да, временами я разговариваю с ними, но не воображаю, что они мне ответят, и не строю иллюзий, будто я для них нечто большее, чем подательница еды». Тут же, словно по сигналу, Флинт, большой рыжий кот, протискивается в откидную дверцу и смотрит на нее немигающими золотистыми глазами.

«Фигурирует Бог в нашем перечне недавно проигранных мелодий, или нам иногда приходится нажимать кнопку и перебирать их?»

Рут гладит Флинта и возвращается в гостиную, чтобы уложить бумаги в рюкзак. Обматывает красным шарфом шею (единственная уступка яркому цвету, даже полные люди могут покупать шарфы) и надевает анорак. Потом выключает свет и выходит из комнаты.

Коттедж Рут — один из трех стоящих на краю Солончака. Два других принадлежат смотрителю птичьего заповедника и людям, которые приезжают на отдых с чадящими барбекю и внедорожником, заслоняющим Рут вид из окон. Весной и осенью дорогу часто заливает, зимой там порой невозможно проехать. «Почему не живешь где-нибудь в более удобном месте? — спрашивают ее коллеги. — Если хочешь быть поближе к природе, есть хорошие участки в Кингс-Линн, даже в Блэкени». Рут не может объяснить даже себе, почему она, женщина, родившаяся и выросшая в Южном Лондоне, испытывает такую тягу к этим негостеприимным болотам, этому пустынному, уходящему в прилив под воду морскому берегу, к этому унылому, суровому виду. На Солончак Рут впервые привели раскопки, но она и сама не понимает, что заставило ее остаться в таком неуютном месте. «Я привыкла, — только и отвечает она. — Да и кошки плохо перенесут переезд». Коллеги смеются. «Добрая старая Рут, привязанная к своим кошкам, разумеется, они заменяют детей, жаль, что у нее нет мужа, она очень хорошенькая, когда улыбается».

Однако сегодня дорога в полном порядке, только нескончаемый ветер швыряет тонкий слой соли на ветровое стекло. Рут пускает струйку воды, не замечая этого, медленно проезжает мимо решетчатого ограждения и продолжает путь по ведущей в деревню извилистой дороге. Летом кроны деревьев сходятся над ней, образуя таинственный зеленый туннель. Но сейчас деревья выглядят скелетами, их голые руки тянутся вверх, к небу. Рут на чуть большей, чем требует благоразумие, скорости проезжает мимо четырех домов и заколоченной досками пивной, которые образуют деревню, и сворачивает на Кингс-Линн. Первая лекция у нее в десять. Времени впереди еще много.

Рут лектор[4]в Северо-Норфолкском университете (СНУ аббревиатура непривлекательная), недавно открытом, расположенном сразу же за Кингс-Линн. Преподает археологию, там это новый предмет, специализируется по археологии захоронений, которая никогда не бывает спокойной. Фил, заведующий кафедрой, часто шутит, что в археологии нет ничего свежего, и Рут всякий раз покорно улыбается. Думает, что Фил вскоре приклеит на бампер своей машины полоску бумаги с надписью «Ее откопали археологи». «Для археолога не может быть ничего слишком старого». Особый интерес у Рут вызывают кости. «Почему этот скелет не пошел на бал? Потому что у него нет тела, чтобы танцевать». Рут слышала все эти шутки, однако всякий раз смеется. В прошлом году студенты купили ей вырезанную из картона в натуральную величину фигуру Леонарда Маккоя из сериала «Звездный путь». Фигура стоит на верху лестницы, пугая кошек.

По радио кто-то обсуждает жизнь после смерти. Почему мы считаем, будто нужно создавать рай? Это знак того, что он существует, или всеобъемлющее желание? Родители Рут говорят о рае так, словно он им знаком, словно это некий космический торговый центр, где они все познают как свои пять пальцев, где получат бесплатные пропуска на стоянку и где Рут будет томиться в подземном гараже. Пока не утвердится в вере, само собой. Рут предпочитает католический рай, памятный по поездкам в студенческие годы в Италию и Испанию. Небесная ширь с облаками, дымок ладана, темнота и таинственность. Рут нравится ширь: картины Джона Мартина, Ватикан, норфолкское небо. «В равной мере», — насмешливо думает она, сворачивая на территорию университета.

Университет состоит из длинных невысоких зданий, соединенных застекленными переходами. В хмурые утра он выглядит маняще: приятный свет сияет за автостоянками, ряд маленьких фонарей освещает путь к корпусу археологии и естественных наук. Вблизи он не столь впечатляет. Хотя зданию всего десять лет, на бетонном фасаде появляются трещины, стены покрыты граффити, добрая треть фонарей не горит. Однако Рут почти не замечает этого, когда ставит машину на своем обычном месте и вытаскивает тяжелый рюкзак — тяжелый, потому что наполовину заполнен костями.

Поднимаясь по пахнущей сыростью лестнице к себе в кабинет, она думает о своей первой лекции: «Главные принципы в раскопке». Хотя ее ученики аспиранты, многие из них почти или совсем не имеют практического опыта. Среди них немало иностранцев (университету нужна плата за обучение), для которых мерзлая земля Восточной Англии явится настоящим культурным шоком. Вот почему первая официальная раскопка у них будет только в апреле.

Нашаривая в коридоре ключ-карточку, Рут замечает, что к ней подходят двое. Один из них Фил, завкафедрой археологии, другого она не узнает. Он высокий, угрюмый, с седеющими, коротко подстриженными волосами, и в нем есть нечто суровое, нечто сдержанное и слегка внушающее опасение — стало быть, это явно не студент и определенно не преподаватель. Она отступает в сторону, чтобы пропустить их, но, к ее удивлению, Фил останавливается и говорит серьезно, с плохо скрытым волнением:

— Рут, кое-кто хочет с тобой познакомиться.

Значит, это все-таки студент. Рут начинает приветливо улыбаться, но улыбка застывает при очередных словах Фила.

— Это старший детектив-инспектор Гарри Нельсон. Он намерен поговорить с тобой об убийстве.

— О предполагаемом убийстве, — торопливо поправляет старший детектив-инспектор Гарри Нельсон.

— Да-да, — так же торопливо соглашается Фил, бросив взгляд на Рут, означающий: «Видишь, я разговариваю с настоящим детективом». Рут сохраняет бесстрастное выражение лица.

— Это доктор Рут Гэллоуэй, — говорит Фил. — Наш специалист по захоронениям.

— Рад познакомиться, — без улыбки кивает Нельсон и указывает на запертую дверь кабинета. — Можно войти?

Рут вставляет ключ-карточку в скважину и открывает дверь. Кабинет у нее крохотный, едва шесть футов в ширину. Одну стену полностью занимают книжные полки, другую — дверь, третью — грязное окно с видом на еще более грязное искусственное озеро. Стол Рут стоит у четвертой стены, над ним висит взятая в рамку афиша фильма об Индиане Джонсе. Это ирония, всякий раз поспешно объясняет Рут. Когда она проводит консультации, студенты часто высыпают в коридор, и она подпирает открытую дверь упором в виде кошки, подарком Питера. Но сейчас захлопывает ее, Фил и детектив неловко стоят, кабинет кажется для них слишком тесным. Нельсон, хмуро застывший перед окном, заслоняет свет. Он выглядит слишком массивным, слишком высоким, слишком взрослым для этой комнаты.