– Угу, – пробормотала я, – Энтин прекрасный психолог, но жутко рассеянный.

– Уж прости, но завтра тебе придется работать. После того, как уволилось несколько человек, я пока не подобрал новых сотрудников. Не всякий наш график выдерживает, и не всякого мы в своем коллективе видеть жаждем, – заявил мой лучший друг.

Я взглянула на второй телефон, который лежал на столе. На экране было восьмое февраля! Почему я решила, что сегодня девятое? Кто знает ответ на этот вопрос?

– Короче, ты где? – осведомился Костин.

– В пробке, – лихо соврала я, – скоро прикачу.

Когда я с опозданием на полчаса влетела в офис, Махонин, Энтин и Костин мирно занимались своими делами. Коля, как обычно, уставился в компьютер, Константин Львович уютно расположился в кресле, читая очередной толстый том, а Володя беседовал с кем-то по телефону. Я повесила куртку в шкаф, выдохнула и спросила:

– Всем привет, где клиентка?

– Еще не приехала, снегопад, пробки, – объяснил Энтин и оторвал взгляд от страницы. – Дорогая Лампа, вы сегодня очаровательны. Брючки замечательные, розовый цвет всегда в моде, а принт в виде собак свидетельствует о том, что вы человек с чувством юмора.

Я растерялась. Розовые брючки? На мне черные джинсы и серый пуловер.

– Вот только туфельки, на мой взгляд, не по погоде, – улыбнулся психолог, – быстро промокнут. Но если учесть, что вы в машине…

Я опустила взгляд и замерла. Вы когда-нибудь прибегали на работу в красивом свитере, любимых уютных пижамных штанах и домашних тапочках? Не желая никому признаваться в том, что перепутала числа, я собиралась на работу со скоростью таракана, испугавшегося внезапно вспыхнувшего на кухне света. И вот результат спешки: я схватила в гардеробной пуловер, потом решила натянуть джинсы и… забыла это сделать, наверное, что-то меня отвлекло.

Костин, который успел завершить беседу по телефону, засмеялся:

– Да сейчас такая мода, что и не поймешь: на даме вечернее платье или ночная сорочка.

В дверь постучали, я быстро села в кресло и спрятала ноги под стол.

– Входите, пожалуйста, – сказал Энтин.

В комнату вошла женщина.

– Добрый день, – произнесла она. – С кем мне можно говорить, кто из вас Костин?

Володя поднял руку.

– Я.

– Я хочу побеседовать наедине, – нахмурилась клиентка, – я не собираюсь беседовать на базаре!

Константин Львович встал.

– Разрешите предложить вам чаю?

– Я ем и пью только дома, потому что не знаю, где люди берут воду и заварку, – отрезала посетительница, – будет лучше, если вы уйдете. Женщина и парень тоже. У меня семейное дело!

Володя отреагировал спокойно:

– Я не смогу один вам помочь.

– Бабы болтливы, – заявила женщина и в упор посмотрела на меня.

– Мужчины иногда тоже страдают этой болезнью, – возразила я. – У вас, наверное, кто-то из членов семьи пропал. Дочь?

– Да, – удивилась клиентка. – Откуда вы знаете? Я никогда никому не сообщаю о семейных делах. Девочка крошка! Я всегда и везде водила ее за руку. Мир страшен, юную красавицу могут обидеть, изнасиловать. Дочке лучше всегда находиться рядом со мной. И вдруг она пропала!!!

Я встала и направилась к кофемашине.

– Моя покойная мама обожала свое единственное чадо. Делала все, чтобы уберечь меня от любых трудностей. Сопровождала меня в школу вплоть до десятого класса, пыталась возить в вуз, заставила получить образование, которое ей представлялось лучшим. Мать меня обожала, и зная, что скоро умрет от тяжелой болезни, выдала меня замуж за ею же найденного жениха. Я тоже очень любила маму, но мечтала от нее сбежать. Вот только духу не хватило на этот поступок.

– Вы мне хамите! – вскипела клиентка.

– Почему рассказ Евлампии о беспредельно обожающей ее маме показался вам оскорбительным? – спросил Энтин.

Клиентка выдернула из коробки на столе салфетку.

– Ужасно, когда тебя нигде не понимают! В полиции меня не выслушали! Теперь вы издеваетесь.

– Мы готовы вам помочь, – произнес Костин, – если Евлампия угадала и ваша дочь решилась на побег, то девочка может находиться в опасности.

Ирина Николаевна Голкина, так звали клиентку, вынула из сумочки блистер и выщелкнула из него пилюлю. Энтин взял бутылку и протянул ее посетительнице.

– Вода не наша. Она из магазина, наливайте сами в стакан.

Ирина проглотила таблетку.

– Не нужно считать меня сумасшедшей. К сожалению, не известно, из какого источника черпается вода для кулера. Вдруг на заводе есть человек с болезнью Боткина? Или ВИЧ-больной? Я не безумная баба, просто очень боюсь за здоровье Алисы, берегу малышку, а она непонятно куда пропала.

– Сколько лет девочке? – уточнил Костин.

И мы услышали:

– Двадцать четыре года.

Повисла пауза, чтобы прервать молчание, я спросила:

– Чем она занимается?

Голкина оживилась.

– Преподает в колледже историю изобразительного искусства. Она очень талантлива. Могла легко поступить в Суриковское или в Строгановку. Но я удержала ее от этого неразумного шага. У нее диплом с отличием дорогого частного вуза имени Леонардо да Винчи.

– Почему Алиса училась именно там? – полюбопытствовал Энтин. – Прекрасное образование можно получить и в других местах.

Ирина покраснела.

– Ну… везде, кроме института, который окончила дочка, пишут обнаженную натуру. Голых мужчин и женщин. Зачем ребенку на это смотреть? Лисоньку очень ценят на работе, боятся потерять ценного педагога. Правда, зарплата там копеечная, но мы не нуждаемся.

– Как зовут вашу дочь, что написано у нее в паспорте? – продолжил разговор Володя.

– Алевтина Борисовна Голкина, – ответила клиентка.

Махонин застучал по клавишам ноутбука и повторил:

– Алевтина Борисовна Голкина? Дочь покойного Бориса Онуфриевича? Почему вы ее Алисой называете?

– Да, я вдова бизнесмена Голкина, – начала объяснять Ирина, – муж, увы, скончался. Дочку он решил назвать в честь своей матери Алевтины. Имя отвратительное! Как его ласково сократить? Тина? Аля? Фу! К свекрови все почему-то обращались – Валя. А я на рынке покупаю творог у коровницы Валентины.

Энтин улыбнулся.

– Не очень приятно, когда у девочки из богатой семьи и простой молочницы одинаковые имена.

– Вот вы первый, кто меня понял, – обрадовалась Ирина, – ко мне обращаются Ирэн. А дочь? Валька? Алька? Тинка?

Голкина опять вынула блистер и проглотила очередную таблетку.