Массивный нож врезался в помидор. Надутый бок лопнул, по доске потёк густой сок.

– Наташ, ну чего ты… Это недолго, всего несколько дней… За мной будет смотреть весь ЦУП, ничего не случится, обещаю.

Раскромсанный помидор отправился в салатницу, нож принялся шинковать огурцы, замелькало лезвие, несколько зелёных кругляшей улетело на пол.

– А там я сниму видеопоздравление. На самую высокую гору заберусь, и там сниму. Представляешь, как Ира обрадуется: поздравление из космоса! Небось её одноклассников так отцы не поздравляют!

– «Небось», «авось» … Антон, что ты тугой такой?

Наталья замерла, и развернулась, наконец, подняла на мужа покрасневшие глаза. Говорила она очень тихо.

– У её одноклассников отцы каждый день домой возвращаются. И на работу они ездят не на бочках с керосином.

– Ну, Наташ… – Антон сделал шаг к жене, хотел обнять, но она отшатнулась.

– Что «Наташ»! – она не повысила голос, говорила чуть ли не шёпотом. Кричали карие глаза. – Тебе комета дороже семьи! Гагарин недоделанный! Хочешь оставить след на пыльных дорожках? Ну так, вали! Вперёд! Будешь первый после робота! Только Ире сам объясняй, понял?!

– Робот на комету Чурюмова-Герасименко садился, и это давно было, а я высажусь на комету Галлея, это очень важно для науки и…

Наташ со звоном швырнула нож на стол и выбежала в сад.

– Что «объясняй», пап? И что с мамой? Вы поругались?

Антон обернулся, как подошла Ира, он не заметил.

***

– Хорошо, что на кометах не растут баобабы – холодновато. Уж я бы точно не стал расти в таком месте, которое видит солнце раз в 75 лет. Да и пояс радиации – штука неприятная. Нет, точно, будь я баобабом, ни за что не вырос бы на комете Галлея. Мрачно тут и холодно, как думаешь? Марс тоже раньше такой был, а сейчас там картошка растёт, но Марс – планета. Я был там, на русской базе, и вот что скажу: если соберёшься снова путешествовать, постарайся не ошибиться, не спутать с Землёй. Марс теперь почти как Сахара, но змей и лис нет. Тебе там будет очень одиноко и грустно.

У космонавта подворачивается нога, и он кубарем катится вниз по склону. Почти у самого подножия он втыкает в чёрную пыль свою палку и ухитряется остановить падение. Он поднимается, протирает экран на запястье, а потом и снова отправляется к вершине, немного припадая на левую ногу.

«Запас кислорода 38,7%».

– Знаешь, Маленький Принц, хорошо, что ты заглянул. У моей дочери, Иры, скоро день рождения. Когда она была совсем маленькая, перед сном постоянно просила почитать про тебя, всё хотела новых историй. Я и сочинял, как мог… Где ты у меня только не был, даже на Солнце летал как-то раз… Ире сегодня одиннадцать. Я обещал снять для неё поздравление с самой высокой вершины кометы Галлея. Помашешь ей, ладно? Раньше она всё просила передать тебе привет, когда встретимся. Ну вот, передаю…

Космонавт ненадолго остановился и помахал кому-то рукой.

– Я всю жизнь хотел попасть в космос, Маленький Принц. Увидеть своими глазами звёзды и сделать что-то важное, нужное всему человечеству. Прогресс, понимаешь? Например, привезти домой немного этого чёрного песка. Ты не смотри, что в нём баобабов нет. Может быть, мы все из этого песка зародились. Да, у нас там, на Земле, людям плевать, но в этом и суть – расшевелить их всех, разбудить, доказать, что мы можем, что космос – это наше будущее, общечеловеческое, понимаешь? Маленький шаг для человечества…

Скафандр почернел, пыль липнет к стеклу шлема, как ни протирай. Серебристая трость несколько раз чуть не выпадает из пальцев.

– Прости, Маленький Принц, у меня нет для тебя барашка, и я больше не почитаю дочке про тебя. Пока афелий, пока возврат к перигелию… На всю канитель почти век уйдёт. Интересно, как правильно называется космонавт, умерший и похороненный в космосе? Буду не только первопроходцем, но и первомертвецом, хехе… Иришка вырастет и заведёт детей, а я будут где-то у Нептуна… Но это неважно, потому что она всё равно останется моей розой. Ты же понимаешь. Только ты свою розу закрывал стеклянным колпаком, а моей колпак не нужен. Пусть цветёт на вольном воздухе.

Космонавт преодолевает последние шаги до вершины. Некоторое время он стоит молча, потом с размаху, обеими руками втыкает в дюну серебристую палку и жмёт на кнопку. Вбок откидывается планка. Космонавт аккуратно достаёт из полого древка российский флаг, разворачивает и закрепляет его между планкой и древком. Потом встаёт по стойке «смирно» и отдаёт честь.

– Успел. Спасибо, Маленький Принц, без тебя я бы не дошёл.

Антон сел на чёрный песок и вытянул ноги. Поднял к шлему левое запястье. «Запас кислорода 4,2%» – надрывался покрасневший экран.

– А неплохо тут. Жаль, конечно, что так неудачно получилось. Ты правильно не верил счетоводам, Принц. В ЦУПе посчитали, что вероятность крушения при посадке всего около трёх десятых: новейшая нейросеть может мгновенно просчитать и выправить любую траекторию. Не смогла, как видишь. И вот я здесь. Первопроходец, тоскующий о розе.

Антон немного помолчал, дышать стало труднее.

– Принц, ты уж расскажи ей про меня, если свидитесь, а то мне всё недосуг было. И камера, как назло, сдохла.

Он молча сидит спиной к солнцу и смотрит на звёзды. Вниз Антон не глядит. К подножию чёрной сопки тянется длинная борозда, словно трактор прошёл. В начале борозда дважды прерывается – там корабль подбрасывало. По краям борозды поблёскивают куски металла, некоторые побольше, некоторые поменьше. Части антенны, сломанные опоры, куски обшивки. В конце борозды, уткнувшись изломанным бортом в сопку как сбитый самолёт, застыл корабль. Единственная уцелевшая опора зарылась в чёрную пыль, нацелив сопло двигателя в зенит. Истерзанные остатки солнечных батарей смотрят прямо в склон. Вдоль борозды, от остатков корабля и обратно тянутся цепочки следов.

Густая тень Пика Победы постепенно заливает следы крушения. Древний океан не терпит вторжений.

***

Когда корабль повело, Антон не успел среагировать. Всё произошло очень быстро: плавный спуск превратился в падение. Аппарат закувыркался. Видимо, зацепил опорой за какой-то камень. Кабина превратилась в бешеную центрифугу, перед глазами плыло, во рту стало солоно. Потом был удар. И – вроде бы – ещё один. Антон отключился, когда пришёл в себя, всё уже кончилось. Первая посадка управляемого аппарата на комету Галлея завершилась успешно. Относительно. Хвалёная нейросеть с управлением явно не справилась. Если бы не высокая чёрная дюна, корабль выбросило бы обратно в космос, как бильярдный шар мимо лузы.

Компьютер сдох, системы пришлось проверять