Посмотрел на судей – каменные лица, посмотрел на маму – улыбка.

В конце отбора все мы, 30 человек, с нетерпением ждали результатов. К тому моменту, когда судьи дошли до четвертого и последнего имени, атмосфера в зале была напряжена до предела. Я знал, что меня выберут… но меня не выбрали.

Я оделся, вышел на улицу и остановился. Я просто не мог поверить в то, что произошло. Я чувствовал себя опустошенным и не знал, что мне делать.

Мама подошла ко мне и сказала: «Не думай об этом конкурсе. У тебя впереди еще куча таких отборов. Будь мужчиной. Твоя судьба в твоих руках, и только от тебя зависит, какой она будет». И я сделал то, что сделал бы каждый девятилетний мужчина на моем месте, – я разрыдался.

Мама пыталась успокоить меня, родители других детей пытались успокоить меня, но я рыдал все громче. В конце концов на улицу вышла Елена Ивановна и спросила:

– Ты почему плачешь?

– Я так сильно хочу танцевать в основном составе, танцы так много значат для меня!

Без моего ведома Елена Ивановна пошла к главным тренерам. Она убедила их включить меня в основной состав, и они это сделали, но было одно условие – я должен был посещать занятия и во втором, и в основном составах.

В главном составе успеха добивается тот, кто может выступить с сольной партией. И в этом заключалась моя цель. На протяжении года я тренировался вместе с ребятами, которые занимались танцами с четырех лет, но на сцене я так и не выступил. Ни разу!

В один прекрасный день Владимир Николаевич, наш главный тренер, подошел к нам и сказал:

– Теперь мы попробуем немного изменить гуцульский танец и к 20 парам, танцующим на сцене, добавим группу из трех танцоров, которые будут имитировать игру на музыкальных инструментах, заряжая зал энергией на протяжении всего выступления.

Роль контрабаса он дал самому старшему и опытному танцору в нашей группе – Дмитрию. Дмитрий вышел вперед и заявил:

– Я не буду этого делать. Это клоунская роль. Дайте мне партию для настоящего танцора в одной из 20 пар, тогда я соглашусь. А клоуном я ни за что не стану.

Тогда Владимир Николаевич спросил:

– Кто хочет быть клоуном?

Я был единственным, кто отозвался.

Он показал мне, как нужно импровизировать с контрабасом, и обучил меня своим фирменным движениям с этим музыкальным инструментом. Я пробовал, экспериментировал и полюбил эту роль так, как не полюбил бы ни одну другую роль, которую только мог себе представить.

Через три месяца после нашего большого концерта в Киевской консерватории мама одного из танцоров подошла к нам в раздевалке и сказала: «Эти три музыканта были звездами всего выступления, а самой яркой звездой был ты, Андрей, со своим контрабасом».

Я не прошел конкурсный отбор с первой попытки, но я не смирился. Мне никогда не давали сольную партию в ансамбле, но я сыграл роль второго плана так, что она стала сольной партией. Не всегда и не все получалось так, как мне хотелось бы, но я никогда не позволял обстоятельствам влиять на мою жизнь.

Если вам не предложили работу после собеседования в Google, это не говорит о том, что вы не сможете стать первоклассным программистом. Если ваша жена смеется, наблюдая за тем, как вы отрабатываете речь в клубе «Тостмастерс»,[2]это еще не значит, что вы не способны стать хорошим оратором.

Когда мои дети расстраиваются из-за того, что у них не получилось что-то с первой попытки, я повторяю слова, однажды сказанные мне мамой: «Никогда не воспринимай свою жизнь с позиции стороннего наблюдателя. Будь выше обстоятельств. Не упускай ни единой возможности. Выстраивай собственную судьбу сам».

Какая публика для вас как для оратора была самой трудной?

Представьте, что вы заходите в вагон метро и видите 34 усталых, скучающих пассажира. Они читают книги, слушают MP3-плееры или просто витают в облаках. Они – ваша аудитория, хотя и не догадываются об этом. Ваша цель – сделать так, чтобы к концу выступления каждый в этом вагоне пожал вам руку.

Четырнадцать месяцев назад я и мой школьный друг Сергей стояли на платформе одной из станций киевского метрополитена перед открытыми дверями вагона. Пожать руку каждому в вагоне – такое задание мы получили на тренинге по продажам, чтобы научиться выстраивать взаимоотношения с людьми.

– Сережа, тут слишком много народу.

– Да, Андрей, давай подождем следующего.

Примерно через десять минут прибыл еще один состав.

– Андрей, ты видел тех пятерых бритоголовых парней в кожаных куртках с бутылками пива? Не хотелось бы получить от них.

– Мне тоже. Подождем другого поезда.

Пропустив семь составов, мы все-таки зашли в вагон. Сергей был первым.

– Здравствуйте, меня зовут Сергей. Вы не могли бы пожать мне руку? Нет? Не хотите пожать мне руку?

– Добрый вечер! Сегодня день рукопожатий. Не пожмете ли вы мне руку? Нет? Ясно.

– Привет. Желаю вам приятного вечера! Не могли бы вы пожать мне руку?

– Да что с тобой, парень? У тебя ладонь клеем испачкана?

Сережа обратился к каждому пассажиру вагона и, дойдя до конца, обернулся: ни один из 34 человек не пожал ему руку.

Как бы вы себя чувствовали, если бы вам 34 раза подряд отказались пожать руку? Если бы вы были со мной и Сергеем в том вагоне метро, то ощутили бы, как долго тянулись эти три минуты. Когда подошел следующий поезд, была моя очередь.

Я подумал: «Если бы я был пассажиром, а молодой парень, зашедший в вагон, сделал то, что сделал Сергей, пожал бы я ему руку? Вероятно… нет».

Пока мы стояли на платформе и ждали следующий состав, я размышлял: «Что должен предпринять этот парень, чтобы вызвать у меня непреодолимое желание пожать ему руку?»

Я зашел в вагон прибывшего поезда, и голос начал говорить за меня:

– Дамы и господа, осторожно, двери закрываются. Следующая станция…

– Добрый день, меня зовут Андрей. Желаю всем отличного настроения. Я здесь с моим другом Сергеем, который приехал к нам из Соединенных Штатов. Он не верит, что жители Киева дружелюбные и гостеприимные. Я поспорил с ним, что мы настолько дружелюбные и гостеприимные, что даже все люди в вагоне метро готовы пожать мне руку. Пожалуйста, помогите мне доказать, что я прав.

Молодой парень улыбнулся мне.

– Привет, желаю вам всего наилучшего.

Затем я увидел, что мне улыбнулся 60-летний мужчина в другом конце вагона.