такая же драная кукла, без рук, ног и глаза. Словно наблюдала за Потёмкиным. Сквозь разбитые стёкла падал свет, в котором кружилась хлопьями пыль, потревоженная неосторожным движением. Наконец Игорь достиг конца вагона и вздохнул с облегчением, опуская нож.

— Ну что за… — мужчина с досады прикусил губу. Перед Потёмкиным, тихо поскуливая, ползали семь щенков серого падальщика. Видимо, только открыли глаза, так как слеповато щурились от света и взирали на человека, не понимая, кто перед ними.

Вот почему самка одна! Эти мутанты хоть и неразборчивы в добыче, но не довольствуются лишь падалью, могут покуситься и на живое существо, и им всё равно, кто это — человек или свой же детёныш. Поэтому самки прятались перед тем, как родить потомство. Позже повзрослевшие особи примыкали к стае, способные уже на равных охотиться и доказывать право на своё место в племени.

— И что же мне теперь с вами делать?

Перед ним ползали семь безвредных маленьких комочков. Пока безобидных, ибо вырастут из них семь чертовски опасных тварей, и ни одна не упустит удобного случая напасть на человека. Но как убить беспомощных? Были бы хоть чуточку взрослее… Просто уйти? Может, погибнут сами, а может, и нет? Но это всё равно что отбирать еду у младенца, отнял мамку — живите как хотите, мучайтесь, не наши проблемы…

— А, чёрт! — махнул Игорь рукой и, достав из рюкзака старый холщовый мешок, начал собирать в него копошащиеся комочки. — Пойдёте пока со мной. Так и быть, поищу для вас выход из… этой сложной жизненной ситуёвины.

Щенки постоянно двигались и тихо пищали, но своими беззубыми пастями всё же пытались укусить его за палец. Гораздо гуманнее будет убить их сразу, чтобы не мучились. Утопить. Вот и деревенька недалеко. Там в любом случае должен быть какой-нибудь водоём, ну, или старый колодец, наконец.

— Не-е-е, — пробормотал мужчина, вставая и направляясь к выходу из вагона, — жить вам определённо нельзя, а оставить здесь — совесть не позволяет. Человек я? Или, как вы… тварь дрожащая?

Нужно выдвигаться к деревне, а не то ночь может застать посреди поля, а это очень плохо. Если не сказать — смертельно. Хотя Игоря вот уже пять лет в этом мире ничто не держит.

Потёмкин спрыгнул на пути и обернулся. Вдалеке послышался резкий рык. Где-то неподалёку бродит стая, что сейчас совсем нежелательно. Встреча со взрослыми мужскими особями ничего хорошего не сулила. Надо спешить. Дойти до деревеньки, пока твари не почуяли его запах.

Игорь плотнее закутался в плащ, поправил шарф, обмотанный вокруг лица, и быстрым шагом устремился к деревне. Конечно же, «калаш», спрятанный от чужих глаз под просторным войлочным плащом, находился в боевом режиме…

* * *

Смеркалось.

Узкие брёвна колодца рассохлись и обвалились с одного краю, утащив с собой стойки с крышей и воротом. Игорь бросил вниз камень, чтобы проверить, есть ли в колодце вода. За двадцать лет всякое могло стрястись: вода либо ушла, либо заросла тиной, во любом случае, если колодец долго не чистить, он сгинет, как и всё остальное, за чем долго не ухаживали. Далёкий «бульк», раздавшийся снизу, обнадёжил: вода в колодце имелась.

— Ну вот, маленькие твари, — пробормотал он, занося мешок со щенками над зевом колодца. — Жизнь — лёгкая штука! По крайней мере, для некоторых… Сначала ты родился, пропищал и через пару часов умер. Ничего сложного, как видите. Даже зависть иной раз берёт. Бывает хочется порой отправиться в страну покоя вслед за ушедшими, но всё никак… не удаётся. То помощник слабый, как мамка ваша, то желание не столь уж и сильное. Пропадает. А вам повезло. Я — надёжный помощник. Не подведу.

Мешок полетел вниз, и с тихим плеском жизнь исчезла, как когда-то давно растворилась в Волге и жизнь его близких. Прошло пять лет, но каждая мелочь напоминала об этом. Несколько минут мужчина молча стоял, предаваясь воспоминаниям, и собирался уже продолжить путь, как кто-то сзади зловеще прошептал:

— А ну, стоять! Шевельнёшься — убью! — голос хриплый, а дыхание — тяжёлое, словно неизвестный был давно и неизлечимо болен. — «Помогу» тебе, как ты «помог» этим…

Игорь выругался про себя. Надо же так вляпаться! Как он мог позабыть о существах, населяющих пусть и не всё, но некоторые деревни? И даже, скорее, единичные дома. Должны были уже исчезнуть за двадцать с лишним лет такой никчёмной жизни. Кто же сейчас в одиночку выживает, сидя на одном месте? Этих людей, обрёкших себя на голодное, полное страха существование лишь потому, что им не захотелось когда-то покидать родной дом, с каждым годом становилось всё меньше. И именно поэтому Потёмкин потерял всякую бдительность, решив нахрапом проскочить до кладбища. Да ещё и время поджимало. Мужчина спиной чувствовал, что серые падальщики где-то рядом…

— Что тебе надо? — тихо спросил он.

— Мешок скидывай и вали на все четыре стороны! Мне не нужны здесь потроха, которыми только тварей привлекать. — прохрипел мужчина.

Затем он раскашлялся. Сухо и долго, пытаясь побороть приступ, разрывавший его изнутри. Это дало время и возможность Игорю медленно развернуться к противнику. А очередная молния озарила сгорбленный силуэт с коротким стволом в руках. Не иначе — обрез.

— Ну, что стоишь? — говоривший начал терять терпение. — Считаю до пяти и буду стрелять.

— Ты этого не сделаешь, — очень тихо и уверенно проговорил Потёмкин.

— Это почему же? — противник, казалось, захихикал, но Игорь не смог бы утверждать наверняка — так сильно походил этот смех на кашель.

— Рядом бродят серые падальщики.

— Ты! — от возмущения говоривший захрипел ещё сильней. — Ты, грязная скотина, привёл их сюда! В мой дом! Подверг меня и дочь опасн…

— Тихо! Или ты торопишься стать ужином? Твой дрянной кашель и так за Уралом должно быть слышно…

— Скидывай мигом мешок! — яростно сказал неизвестный, накалившись до предела. — Клянусь, иначе убью тебя и оставлю им на съедение. А они уж не будут уточнять у мяса, сколько здесь было человек перед тем, как они нашли твой истекающий кровью труп.

Тем временем кашель с новой силой заставил согнуться незнакомца, сверкнула очередная молния, очень своевременно, и этого Игорю хватило, чтобы оказаться рядом с противником. Одной рукой оттолкнул ствол обреза в сторону, а другой упёр выступающий из-за полы плаща АКСУ ему в живот.

— Тебе всё ещё кажется, что