Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И это практик на второй ступени?
Мой оппонент совсем близко, двое заходят с боков, готовясь зажать меня в тиски. Отвечаю сильным ударом по краю грудной клетки, пытаясь пробить в печень. Противника начинает мутить, его глаза тускнеют.
Ухожу от попыток схватить меня. Подобно юркой змее, проскальзываю мимо чужих рук, цепляю Рябого за пояс и с силой бросаю его через плечо о землю.
Ох, сколько раз сестра проворачивала подобное со мной. Я уже сбился со счёту. Не зря Мастер называет её гением.
Противник врезается в площадку со всего маха и растекается по ней, словно свежая навозная лепёшка. Бохай, наблюдающих со стороны, удивлённо хлопает себя по ляжкам.
— Ничтожество! — рычит он, непонятно кому адресуя оскорбление.
Оставшаяся пара кидается на меня одновременно с двух сторон. Я едва успеваю уворачиваться от их атак, принимая на блок лишь самые тяжёлые. Имея бо́льший запас энергии Ки, они тратят её не столь скупо, как я. А потому каждый попавший в цель удар обладает солидной силой. Так один из подарков Костлявого приходится мне в бок, выбив воздух из лёгких. Пошатнувшись, моё тело всё же умудряется устоять на ногах.
Тогда я толкаю одного оппонента прямо во второго, заставив их замешкаться, и резко разрываю дистанцию, приблизившись к брошенной корзине.
— Хорошо, давайте по-плохому, — выдыхаю я.
Наклонившись, я в один миг срываю с неё обе плетеные ручки, попутно плющу их в полосы высушенного бамбука и вновь отскакиваю назад, не позволяя врагам загнать меня в угол. Чтобы обернуть кулаки импровизированным обмотками, уходит секунда.
— Может, духовной силы у вас и больше, но явно не мозгов, — принимая защитную стойку, бросаю я парочке подпевал.
Костлявый и Потный, увидев, что я перестал отступать, вновь кидаются ко мне. На этот раз я встречаю их ударами, усиленными Ки.
Свой запас я знаю хорошо, увы, хватит его всего лишь на пяток атак, не больше. Сказывается разница в наших ступенях. Однако беда даже не в этом. На первой ступени мне удалось лишь частично овладеть Ки, поэтому, выбрасывая её в момент удара, я наношу урон не только врагу, но и себе. Разрушительная энергия буквально повреждает мои руки.
Мне удаётся пробить защиту Костлявого и с размаху зарядить ему в челюсть. Противник валится на землю в отключке, лишь выбитый зуб стучит по площадке. Правда, и по моей правой руке бежит волна боли.
Последний из них — Потный — щерится и, пользуясь шансом, хватает меня за горло своими скользкими руками. Сложив кисти вместе, я резко продвигаю их между рук оппонента, разводя их в стороны, и зажимаю чужие конечности у себя под мышками. В этом положении они оказываются в болевом захвате. Давление моих кулаков приходится на его локти с внешней стороны, выгибая их сверх всякой меры.
Потеющий крепыш стонет и жмурится от боли.
Большая ошибка. В бою глаза не закрывай. Иначе можешь их уже не открыть. Тоже одно из наставлений Мастера Вэнга.
Как умею, я направляю Ки в голову и с силой заряжаю ею по вражескому лицу. Раздаётся влажный хруст, в глазах темнеет, и сильнейшая резь прокатывается к вискам. Я качаюсь, но стою. Мой оппонент мотает головой, сплёвывая кровь из разбитых губ и свёрнутого набок носа.
Собраться!
Преодолевая дурман, я вкладываю Ки в целую серию быстрых ударов. Его грудная клетка стучит, как барабан. Он кашляет, хрипя, и я пользуюсь моментом, чтобы схватить его обеими руками за затылок и ударить коленом в живот. Потный сгибается пополам, и я, вскинув сложенные в замок руки, вбиваю его в землю.
Последние крупицы Ки сгорают в этой атаке. Дико саднят кулаки. По телу разливается слабость, вызванная усталостью не физической, а духовной. Опустошение запаса Ки вызывает негативные последствия для тела. Тяжело выдохнув, я оглядываю поле боя. Вся троица корчится на земле, вяло постанывая.
Победа даётся мне нелегко, зато она подтверждает, что долгие часы, проведенные за рубкой леса, не прошли даром. Они дали мне физическую силу и выносливость, хотя моя духовная сила явно не поспевает за противниками.
Тем временем Бохай смотрит на меня в смеси бешенства и неверия.
— Да ты, должно быть, шутишь! Сельское ничтожество смогло одолеть моих людей? Нет, это нельзя так оставить. Как говорит отец, если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам.
Он начинает весьма картинно готовиться к схватке.
Я же стараюсь мобилизовать все ресурсы тела, раз уж сын старосты своей болтовнёй любезно даёт мне время. Если эти три недоумка лишь жалкое подобие практика, то с Бохаем дела обстоят хуже. Пилюли или нет, но он силён.
— И как Мастер взял вас в ученики? — фыркает Бохай, оглядывая тела. — Этот бездарь даже не практик, а уделал вас, как детей!
У меня ровно тот же вопрос.
Впрочем, времени на злорадство нет. Несмотря на своё паскудное поведение, Бохай, со слов моей сестры, единственный, кто на тренировках Мастера способен хоть что-то ей противопоставить.
Разница у нас всего в две ступени, но это словно наша деревушка в сравнении с центральным городом провинции.
Я принимаю защитную стойку, хотя уже прекрасно знаю, что будет дальше. Простым упорством не перешибить сотню духовных камней, вложенных в этого недоумка. Впрочем, и без боя сдаваться не собираюсь, поэтому фиксирую каждое движение моего противника.
Тревоги нет. Невозможно идти по Пути, имея в сердце страх. Практик может быть законченным ублюдком и аморальным подлецом, но никак не трусом. Иначе у него просто не получится развивать своё ядро.
Я пытаюсь усмирить охватившую меня злость. Бохай показательно вежлив с сестрой на тренировках, но за её спиной позволяет себе фразы, которые любой брат не сможет пропустить мимо ушей. Иначе не имеет права называться ни старшим братом, ни тем более мужчиной. Вот и сегодня я не стерпел, когда он позволил себе оскорбить её.
Бохай набирает скорость, стремительно сближаясь со мной. Стилем боя он не сильно отличается от своих ребят, а вот скоростью и силой превосходит их в несколько раз. Быстрые удары обрушиваются на меня, словно неожиданный град с ясного неба.
Начинаю уклоняться и осознаю, что не успею. Его скорость мне не по зубам. И всё же я пытаюсь довернуть корпус, чтобы кулак, направленный мне в солнечное сплетение, прошёл левее.
Что-то оглушительно трещит, как старое дерево на ветру. Волна боли прокатывается от корпуса к голове, на
