остается? Падшие женщины? Нет, тошнит… Случайные связи?Я вам что, мальчик резвый, кудрявый, влюбленный?! Типа керубино?

А тут вариант… странный… Почему бы и нет… Посчитаем!

Pro: молодая, красивая, койка, поговорить, не грузит, весело, увлечена, без шкурных поползновений. Итого: +8 баллов.

Contra: уж больно молодая; успела меня наебать; с чего бы это так увлечена (при двадцатитрехлетней-то разнице в возрасте)?; а точно, что без шкурной подоплеки?; пьянка. Итого: - 5 баллов.

Сальдо: +3 балла.

Хер с ним. Я на ней женюсь. А что делать-то?!!

Ша, не ори, мудак. Что делать - ах, что делать! Тоже мне, гамлет, принц датский недорезанный. Найду что делать, в крайнем-mo случае.

Как тебе? Не покоробило? Все еще грезишь о dolce vita? Ну, тогда welcome. Я готова поговорить с тобой по душам и поделиться опытом. И кто знает: вдруг у тебя тоже получится?

В общем, дерзай!

Э-э-э, мадам Страшко! Ты-то куда прешь? Ну и хули из того, что тоже хочешь? Красоту еще никто не отменял! Отлезь, говорю тебе! Отлезь, гнида!

Глава 1

- Где Мишка?

- Ты только успокойся.

- Что-то случилось?

- Ты только успокойся.

- Где он?! Мне надо к нему!

- Ты только успокойся.

- Да я, блядь, спокойна! Где Мишка? - Я уже кричу, пытаясь вырваться из кольца плотно сомкнутых вокруг меня рук, когда кто-то смелый (кажется, Макс) останавливает мое сердце словами: «Он погиб».

Я оседаю на пол и пробую завыть. Не получается: горло словно забито ватой. Я пытаюсь что-то сказать, но ничего членораздельного не выходит. Тогда я глотаю прозак, ложусь на диван, открываю ноутбук и начинаю печатать.

Мертвый. Это он теперь. Разбился на машине сегодня, 15 февраля 2009 года, в 17-40. Похороны послезавтра, в 11.00.

Сейчас я буду спать, а когда проснусь, его уже привезут.

Приедут люди. На людях я должна быть красивой. Очень-очень. Как он любил. Чтобы все смотрели и завидовали. Как он любил. И волосы надо наверх забрать, чтобы шея была открытой. Как он любил. А что делать с глазами? Эти слезы. Мешают печатать. Слез он не любил. Надену солнцезащитные очки. Огромные, на пол-лица. В стиле Одри Хепберн. Как он любил.

Эти очки мы купили в Duty Free, когда летели в Сан-Ремо.

- Ну как?

- Ты в них такая sexy bitch.

- Не знала, что тебе нравятся суки.

- Merry Christmas, babe! А ты у нас кто: ангел небесный, что ли? - Он сунул руку в задний карман моей джинсовой мини-юбки и ущипнул меня за задницу.

Утром по квартире ходили какие-то люди: кто-то обнимал меня за плечи, кто-то гладил по голове, кто-то доебывал совершенно мудацкой фразой: «Поплачь - и тебе станет легче».

А в моей голове было только три мысли:

1. Когда же они, наконец, уйдут?

2. Как мне жить дальше?

3. Я улечу в Лондон.

Все вокруг стало каким-то невыносимым. Даже воздух. Не сиделось, не ходилось, не разговаривалось. И тогда я продолжила печатать.

На мониторе появлялись буквы, буквы строились в слова, слова складывались во фразы, а фразы - в рассказ о нем. И пока мои пальцы касались клавиш, было немного легче дышать.

Именно тогда у меня появилась потребность отыскивать слова, начинающиеся на букву «М», и связывать эти слова с ним. Ведь его имя тоже начиналось на букву «М».

Так родился мой странный словарь, в котором все статьи начинаются с одной буквы.

Михаил. Его имя. Созвучно со словом «любил». Что он любил? Меня и свое дело. Что ему нравилось? Секс, модели и хороший коньяк. Что он обожал? Жизнь, понты и спортивные тачки. Что он ценил? Дружбу.

Сразу после похорон я улетела в Лондон, в нашу с Мишкой студию в Фулхеме, где отгородилась от внешнего мира крышкой лэптопа и бутылками виски.

Раз в неделю, по вторникам, ко мне приходила пожилая литовка. Она убирала квартиру, приносила продукты и сигареты. Литовка меня ненавидела, но делала это молча, а потому вполне меня устраивала. Работу свою она выполняла качественно и без лишней суеты. Я, ранее никогда не умевшая находиться в помещении, где все моется и чистится, была ей благодарна уже за то, что даже во время уборки мне не приходится выходить из дома и отвлекаться на вещи, не имеющие отношения к моим любимым словам на букву «М».

Но однажды я все-таки оторвалась от ноутбука и спросила:

- Почему вы меня ненавидите?

- Потому что я, архитектор, вынуждена обслуживать таких как вы - богатых русских бездельниц. Вы - ровесница моей дочери. Только она, выпускница консерватории, работает официанткой, а вы целыми днями лежите на диване и пьете.

- У вас все?

- Все.

- Вам стало легче?

- Нет.

- Вот и мне - нет. Вы закончите уборку?

- Да.

- Вы будете и дальше приходить ко мне?

- Да.

- Спасибо.

Ей нужны были деньги, а я неплохо платила. И за деньги она засовывала куда подальше свою национально-классовую ненависть и молча выполняла свою работу. Качественно и без лишней суеты.

Я не помню точно, когда закончились бутылки: то ли в пятницу, то ли в субботу. В общем, до вторника еще далеко. Впервые за долгое время мне пришлось выйти из дома. На улице было свежо и солнечно. Дико потянуло в Москву, и двадцать пятого марта я вернулась.

Март. В этом месяце мы познакомились - столкнулись в «Селфриджис» четыре года назад.

Мне было 23 года. В Лондоне я приятно проводила время, периодически заглядывая в Cambridge College of Learning (просьба не путать это малобюджетное заведение с настоящим Кембриджем).

А вообще была выпускницей МГЛУ и любила Земфиру и выпить. Ради Мишки я бросила Лондон, нудный курс Business English и вернулась в Москву.

Ему было 37 лет, в Лондоне он таскался по пабам, клубился и покупал квартиру. А вообще был отмывальщиком и любил гонки «Формулы-1» и тоже выпить. Ради меня он бросил жену, «первый» и побрился наголо.

В Шереметьево меня встречал Макс.

Макс. Мишкин лучший друг и партнер. Их дружба зародилась еще в школе, а закалилась в районе Беговой, у бывшей культовой комиссионки. Там в девяностые они в компании таких же добрых молодцев в дутых куртках и пидорках показывали прохожим фокусы с денежными банкнотами, резинками и газетами. Лет через пять Мишка и Макс оставили «цирковое искусство» и ушли в серьезный бизнес: вместе открыли «Laundry». «Money Laundry».

Макс был одет по принципу «черный верх, черный низ, все D&G», что, на мой взгляд, выглядело безвкусно.

- Вырядился как гопник, - «поздоровалась» я, целуя Макса в щеку.

- Ой, хламур-тужур! Здорово, Мальвин-ка! Ну а ты, как всегда, красоффка!

Мальвина. Это я, Мишкина girl-friend. Меня действительно зовут Мальвина. Так захотели мои фантазийные родители - мама Вика и папа Алик.

Папа Алик (по паспорту Олег Александрович) - сотрудник МИДа, любитель французского