— С Рождеством! У меня будет ребенок. Твой ребенок. — Брук Гаррисон репетировала, стараясь найти верную интонацию, прежде чем отец ее ребенка переступит порог ее кабинета.

А произойти это могло в любую минуту.

Она откинулась на спинку кресла, сидя за своим металлическим столом, откуда управляла семейной компанией «Сэндс кондоминиум девелопмент».

Проклятье! Время бежало быстрей, чем огоньки на рождественской елке, поставленной в углу кабинета, а она все еще не знала, как лучше всего сообщить Джордану о надвигающемся отцовстве.

— Я беременна от тебя. — Она попробовала другой вариант. — Противозачаточные не сработали. Возможно, это произошло, когда мы вместе принимали ванну…

— Хмм… — Она покачала головой. Это было неосторожно — вспоминать, как они купались с Джорданом. Брук отбросила назад пышную гриву вьющихся локонов. А ведь она — менеджер крупной компании! Казалось бы, могла бы быть более осмотрительной.

Вот только иногда это не получается… «Я в ожидании…» В ожидании чего? Нет, так не годится!

Она сбросила лодочки, они уже давно жали ей начавшие опухать ноги.

Хорошо еще, что Брук всегда была загорелой, поскольку жила на южном побережье Майами благодаря этому она могла не надевать колготки.

Ей нет никаких оправданий, почему она не подготовилась. С тех пор как она выложила новость о своей беременности на семейном обеде, об этом узнают все, это всего лишь вопрос времени. Рано или поздно ее будущий зять проговорится своему брату и заодно деловому партнеру. То есть Джордану Джеффризу.

Наконец секретарь доложила, что самый главный деловой соперник ее семьи хотел бы увидеться с ней.

Джордан не распахнул дверь с силой и не ударил ею об стену. Ему в том и нужды не было. Появление этого мужчины в сером костюме произвело на Брук впечатление, похожее на удар каменного тарана в стену. Совершенство его облика странно контрастировало с ее воспоминаниями о той головокружительно жаркой ночи, которую они провели вдвоем…

Замок щелкнул. Она вздрогнула. Его ребенок толкнулся у нее в животе.

Взглянув на нее, Джордан быстрыми шагами пересек комнату. Его чеканное лицо было непроницаемо, как маска. Она смотрела на копну его светлых волос и вспоминала, как рассыпались эти непокорные пряди под ее руками… Он наклонился и сразу же выпрямился, держа в руках ее туфли. Ветерок от его быстрого движения донес к ней слабый аромат мужского лосьона. Ей припомнилось, как напоследок она прижимала к своему лицу подушку, чтобы еще раз ощутить его запах, прежде чем покинуть его. Она оставила его спящим.

— Здравствуй, Брук. — Он поставил одну туфлю на стол, но вторую лодочку из черной кожи продолжал сжимать в руке. — Пожалуйста, не вставай ради меня.

— Ну, раз мои туфли у тебя, думаю, я останусь сидеть.

И скрою за столом свой увеличившийся живот. Ненадолго, конечно, но все-таки хоть какое-то подобие контроля над ситуацией.

В конце концов, он не кричит, но ведь у него было время освоиться с известием о ее беременности. Ей только нужно удостовериться, что Джордан знает и верит — этот ребенок от него.

Внезапная мысль поразила Брук. Что, если ее сообщение семье о беременности в присутствии Эмилио, брата Джордана, было с ее стороны неким пассивно-агрессивным способом оповестить его самого? А она-то считала себя деловой женщиной со здравым смыслом, которая честно заработала место в семейной корпорации и в личной жизни избегает любых конфликтов!

Уклонилась ли она от удара? Или только сделала все хуже? Брук попыталась прочесть ответ на лице Джордана, но оно сохраняло ничего не означающее выражение, как у игрока в покер. Он поглаживал большим пальцем ее лодочку, и, боже мой, этот простой жест заставил ее задрожать от томительного желания снова почувствовать его прикосновения… Должно быть, это гормональное.

Брук где-то читала, что в среднем триместре беременности чувствительность обостряется.

— Я беременна, — выпалила она. Вот вам и достойная, тщательно отрепетированная речь!

— Я слышал об этом. — Он, не мигая, смотрел на нее голубыми глазами.

— Ребенок от тебя.

— Разумеется, — процедил Джордан.

Вот самонадеянный тип! Но какой сексуальный… Дух противоречия взыграл в Брук, и все благие намерения разом улетучились.

— А почему ты так уверен?

— Потому что ты мне сказала. — Он обогнул стол и поставил ее лодочку на коврик для мышки. — Знаешь, почему мне удалось удвоить отцовское состояние? Потому что я знаю, кому верить, а кому нет.

— Ты просто невероятно самоуверен!

— До сих пор ни разу не ошибался, Брук, — пожал он плечами. — Я думаю, что это произошло той жаркой ночью… Мы были не очень-то осторожны. — Теперь его бархатный взгляд излучал чувственность.

Она сглотнула.

— Угу. И я так думаю.

Он заправил ей за ухо выбившуюся прядку.

— Во всяком случае, твои чудные карие глаза, в которых отражается душа, не лгут.

Она заставила себя смотреть прямо ему в глаза.

— Хочешь сказать, я простушка?

— Хочу сказать, ты хороший человек. Гораздо лучше, чем я, по правде говоря. — Он положил руку на кожаную папку, которую она приготовила для встречи. — Кроме того, что бы ты выиграла? Ничего.

— А-а-а… Значит, твое доверие основано на логике, а не на мистическом умении читать по глазам?

— Брук, не заговаривайся.

Говорунья Брук. Так называл ее отец, когда она начинала нервничать. Но она немало поработала над тем, чтобы выглядеть спокойной, — слишком хорошо помнила пьяную бессвязную болтовню матери.

Джордан прав. Она заговаривалась — и все из-за глупого, нелепого смущения. Это уже чересчур.

Она оттолкнулась от стола и вместе с креслом отъехала назад, открывая его взгляду свободное зеленое платье, облегающее живот.

Вот это да! У Джордана пересохло во рту.

Ему приходилось слышать о «сиянии беременных» от друзей и коллег, но до сих пор он совершенно искренне думал, что это чепуха.

Молочная кожа Брук светилась, к ней хотелось прикоснуться. Мягкие каштановые волосы переливались, и он был готов поклясться, что с тех пор, как видел Брук в последний раз, они стали еще шелковистей.

И наконец, его взгляд обратился к округлой выпуклости ее живота, где рос ребенок. И что-то первобытное шевельнулось в глубине его души.

Это его ребенок!

С первого мгновения, когда он услышал о предполагаемой дате родов, Джордан знал, что ребенок от него. Но видеть подтверждение своими глазами, прямо перед собой, смотреть на Брук, у которой в животе — его ребенок…

Он почувствовал совершенно новую связь с этой женщиной и той жизнью, которую они создали вместе. Он не собирался оставаться в стороне и не позволит никаким заносчивым Гаррисонам с их семейной круговой порукой отодвинуть себя от воспитания ребенка.