— Слушай, ты… — начинает лысый, но его перебивает голос с галерки:

— Никита… помолчи.

И рука в кожаной перчатке раздвигает охранников в стороны, словно занавески. Те послушно расступаются, но продолжают бросать на меня злобные взгляды, а Максим Велесов собственной персоной, вручив зонтик спутнице, смело шагает вперед, под дождь, и протягивает мне ладонь.

Я пару мгновений смотрю на нее, как на шипастую булаву, не зная, как ухватиться и не пораниться, а потом аккуратно сжимаю. Кожа перчатки скрипит под моими мокрыми пальцами, и Велесов поднимает меня на ноги. Легко, будто пушинку, мне даже напрягаться не приходится.

Мы молчим. Я разглядываю его, он — меня. Забавно, на фото в сети он казался больше, мощнее, настоящим лесным царем, каким привыкли изображать бога Велеса на картинах. А сейчас передо мной обыкновенный мужчина… среднего роста, среднего телосложения. Атлетичный, подтянутый, с приятным, но не более лицом. Эдакий глянцевый бизнесмен из рекламы люксовой тачки. Элегантная щетина, причесанные бровки, прядь волос, падающая на лоб в четко выверенном месте. Такие нравятся женщинам. Дождь слегка портит его идеальную прическу, добавляя образу живости, но в целом я разочарована…

Я моргаю и отступаю на шаг. Что за дикие мысли? Я сюда не на смотрины пришла, а по делу. От резкого движения ногу снова пронзает боль, и я кривлюсь не в силах сдержать стон.

— Ушиблись? — равнодушно спрашивает Велесов.

Он все еще разглядывает меня, но если в глазах и притаился какой-то интерес, то исключительно научный. Энтомологический. Не каждый день перед великим и ужасным выползают такие вот букашки.

— Колено, — коротко отвечаю я, потирая обозначенную часть тела.

Болит и правда жутко.

— Хотите, чтобы вас подвезли до дома или больницы? — Велесов вскидывает бровь.

Явно думает, что просчитал меня, вот только в его машину сегодня я не сяду под дулом пистолета. И ему не позволю.

Я хмурюсь и мотаю головой:

— Идите куда шли, сама доберусь.

И даже отхрамываю в сторону, прекрасно зная, что никуда он не уйдет. Да, манипуляция в чистом виде, но теперь ему интересно. Не я сама, так цель моего представления.

— Макс, идем, — пищит брюнетка.

Кажется, насквозь мокрая всклокоченная девица в бесформенной куртке ее не на шутку пугает. Наверное, выгляжу я и впрямь не очень. Проснувшаяся совесть застала меня врасплох, так что из дома я вылетела, даже не глянув в зеркало.

Зато успела. И похоже, спасу даже не одну, а четыре жизни, хотя в моем списке значится только Велесов.

— Идите-идите, — поддакиваю я. — Растаете еще, вон как льет.

А сама смотрю на часы. Половина девятого, его машина в зоне видимости, и никакого взрыва. Проклятье. Я, конечно, понимала, что бомба вряд ли установлена на определенное время и либо активируется ключом зажигания, либо соглядатай за углом просто в нужный момент нажмет кнопку, но все же проверить стоило. Вдруг киллер идиот. Теперь остается только один вариант, самый крайний, после которого придется уже саму себя спасать от Велесова, его охраны и полиции.

— Я замерзла, Макс, — жалуется брюнетка. — И ты уже весь мокрый. Никита, подгони машину…

— Никита, стой, — командует Велесов, по-прежнему не отрывая от меня взгляда.

— Никита, не подгоняй, — одновременно с ним говорю я.

Черт.

Теперь уже обе велесовых брови взлетают на середину лба, а я набираю побольше воздуха в грудь и выдаю:

— В машине бомба.

Прямо, глупо, неизбежно. Могла бы еще покрутиться и при большом везении отправить жертву домой на такси, но бомба от этого никуда не денется, просто взорвется позже. И анонимкой тут не обойтись — потом меня все равно найдут, и тогда будет еще хуже.

А так… я пришла, я предупредила. Я молодец.

— Как занимательно, — тянет Велесов и, махнув лысому охраннику, приказывает: — Проверь.

Лысый послушно идет к машине.

— Не надо! — Я бы бросилась наперерез этому кретину, но ушибленная нога опять подводит, подкашивается. — Я же сказала… она сейчас…

— Уймись, — перебивает Велесов и, чуть склонив голову, наблюдает за шествием охранника. — Он знает, что делать.

Машина припаркована у обочины вниз по улице. Рядом только широкая полоса газона, какие-то стриженые кусты и еще пара легковушек. Удачное место для взрыва, если преступник хочет обойтись минимумом ущерба. До ресторана волна вряд ли дотянет, разве что окна чуть-чуть подребезжат, а больше вредить тут нечему. Впрочем, наверное, зависит от мощности бомбы, с ними мне сталкиваться пока не доводилось…

Стоит об этом подумать, как я вдруг совершенно четко понимаю: сейчас рванет. У меня есть буквально пара секунд, чтобы оценить близость лысого Никиты к машине, и заорать во всю глотку:

— Ложись!

Не знаю, помогает ли упор лежа при взрыве, но в фильмах всегда так кричат.

А еще в фильмах близстоящих сносит взрывной волной, и они потом поднимаются как ни в чем не бывало, так что, может, и обойдется?

Полюбоваться, как Никита ложится или летает, мне не дают. Одновременно с жутким грохотом на меня обрушивается размытая тень и, заботливо обхватив ладонью мой затылок во избежание черепно-мозговой, роняет меня на асфальт. Точнее в ту самую лужу, где я уже побывала.

Тень твердая, тяжелая. Она давит на ребра так сильно, что пару мгновений я не могу вдохнуть — лишь сиплю и пучу глаза. В ушах гудит, и сквозь этот гул доносятся какие-то крики и женский визг. Надеюсь, не мой. Не люблю визжать.

Наконец холодный влажный воздух прорывается в легкие, и я кашляю и пытаюсь спихнуть с себя нечто большое и явно живое. Оно шипит, тяжело дышит, приподнимается на локтях и глядит на меня карими глазами Максима Велесова.

— Мог бы… перевернуть… и на себя… — выдавливаю я между приступами кашля.

— Я тебя прикрывал, дура, — хмурится он, а потом мы слышим гулкое «цок-шлеп-цок-шлеп».

Я узнаю велесовскую брюнетку по туфлям. По пояску плаща, что сполз вниз и теперь болтается, задевая пряжкой изящную щиколотку. Скольжу взглядом выше, вижу побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие ручку зонта, и огромные блестящие глаза в тени черного купола. Велесов, задрав голову, тоже смотрит на свою даму, потом на меня, снова на нее и хмурится еще сильнее.

А я начинаю смеяться и от едва слышного фырканья постепенно перехожу к гомерическому хохоту. Даже боль в ребрах, спине, ноге — черт, да вообще везде! — не помогает остановиться. Я смеюсь до колик в животе; Велесов, чертыхаясь, пытается с меня сползти; брюнетка смотрит на нас молча, не моргая.

Да, мужик… надо тщательнее выбирать, кого прикрываешь своим драгоценным телом.

Ни одна из ошибок не обходится нам так дешево, как пророчество.