мне настроение, а, когда я расстраиваюсь, у меня аппетит разыгрывается просто жуткий. Да и вообще: школа — это стресс, а стресс надо заесть! Так что, решено: четыре больших мясных пиццы, как я люблю и диетическую газеровку. А то, за весом, всё-таки, следить надо…

Костюм из шкафа, ещё в плёнке, как раз вчера из химчистки доставили. Рубашка… новая, из упаковки. Я — продуман! Специально в начале месяца десять купил: по две на неделю, плюс две на непредвиденный случай. От десятка ещё шесть штук осталось, так что с рубашкой сегодня проблем нет. Надо не забыть потом, по возвращении, ещё десяток заказать — на будущее. Чтобы к сентябрю потом не заморачиваться, когда все с подготовкой к школе бегать начнут… или не стоит спешить? Выросту, блин, ещё… Ладно, потом об этом подумаю. Сейчас уже одеваться и бежать в школу пора. Сын Князя Долгорукого не может опаздывать на церемонию! На уроки — может. Даже и вовсе не приходить учиться может. А вот на церемонию — нет. Так что, бегом!

Бегом… не получилось. Как-то, сильно не в форме я последнее время. Отдышка появилась, колени подрагивают, пот прошибает… а потным потом на «линейке» стоять — как-то не очень хорошо будет. Сын Князя, а вонючий, как свинья! Нельзя так.

Сын Князя… Звучит красиво. А по факту… Эх!

У Петра Долгорукого, Князя Московского, сыновей восемь штук. Да дочерей незамужних пятеро. От пяти жён. И я в этом списке совсем не первый. Седьмой, если быть точным… был седьмой. Да вот толку-то… Не править мне Московским Княжеством. Не править… В Кремле за красными стенами не сидеть.

Оно и так-то мне Княжество не светило: сыновей восемь, Княжество — одно. И делить его Пётр Долгорукий не станет. Да и захоти он — Император не позволит. Не любит и не одобряет наш Император дробления Кяжеств. Сильно не одобряет… если жестче не сказать. Пунктик у него на этом какой-то…

И так-то не светило… А теперь-то и вовсе: ведь Дар так и не проснулся. Ни в восемь лет, как у Ивана, ни в десять лет, как у Константина Петровича — старшего из ныне здравствующих сыновей Князя, считающегося сейчас основным Наследником Петра Долгорукого, ни в одиннадцать, как у Никиты, ни в двенадцать, как у Василия. Тем более, ни в шесть, как у Матвея… младшего моего братца. Терпеть его не могу! Гением Поколения считается — тварь…

А у меня и в тринадцать не проснулся. И даже в четырнадцать — крайний срок. Позже уже практически никогда не просыпается. Не было подобных случаев, не только у нас в стране, но и вообще, в мире, последние лет двести. Не зафиксировано. Раньше, вроде бы, что-то подобное случалось. Я даже читал об этом, когда ещё ждал, надеялся… Но и то, не часто… и ни к какими великими силами, либо свершениями в истории эти пробудившиеся «запаздыши» так и не отметились. Просто, как факт — вроде было… а вроде и не было.

Петр Долгорукий на Авось надеяться не стал. И просто выкинул четырнадцатилетнего бездаря на улицу… За Садовое Кольцо. Без прав наследования. Без Дворянского звания и достоинства. Без доли в наследстве или семейных предприятиях. Как собаку шелудивую со двора пинком…

Жизнь — боль.

Квартирку от щедрот барских купили, да содержание нищенское положили… да и то, лишь до двадцатилетия. Даже в школу… обычную отправили, не в Московский Императорский Лицей, Эх!! Ни даже в частную какую-нибудь или элитную Академию. Нет — в обычную районную СОШ №253.

Мать… а что мать? С младшеньким в Кремле жить осталась. С Матвеюшкой, с Гением поколения… что б его леший драл!

А Князя стало снова семь сыновей. Публичных. Не со мной первым он уже такой трюк проворачивает. Да и не он один такой. Как я за тот месяц, что отчаянно ждал своего четырнадцатилетия, узнать успел, в Дворянских семьях это довольно частая практика. Не повсеместная, конечно, не уровня Закона или Традиции, но частая.

И от меня, как от сына, Петр Долгорукий не отказался. Фамилии не лишил, отцом себя называть не запретил. Из реестров не вычеркнул. Но для информационного и политического поля, для СМИ, я всё равно, что умер. Нет меня больше. Семь сыновей у Князя теперь, а не восемь.

С дочерьми так не поступают. От дочерей Дара не требуется. Их просто замуж выдают. По политическим мотивам, или по деловым — без разницы. Оттого и пять жён у Князя. И не только у него одного. Многожёнство в нашем… в обществе Дворян, в порядке вещей… и я теперь вот знаю, почему. Куда деваются «лишние» мужчины. Они просто покидают Дворянское сословие. Не все Роды от таких, как я, именно избавляются. Кто-то таких, особенно, кого посмышленее, к делу приставляют. Свой, доверенный, грамотный человек всегда пригодится, с Даром он или без Дара, но Дворянином без Дара ты не станешь. Никак. Вообще никак.

Дар в нашем обществе — это «социальный лифт». Однако, любой лифт возит в две стороны… как вверх, так и вниз.

На «линейку» я успел. Не опоздал к построению и поднятию Флагов: Государственного и Княжеского. С одухотворенным лицом, с правой рукой на сердце, пропел Гимны. Отстоял по стойке «почти смирно» время всех торжественных речей директора, завучей, гостей приглашённых, время подготовленных концертных номеров и песен… Ну а как ты хотел — «Княжичем-то» зваться? Будь добр в первом ряду стоять, олицетворять и задавать тон… Вот и задаю. Куда деваться-то?

Класс мой… хотя, какой он, к лешему, мой? За прошедший год так и не стал он моим. Не смог я нормально сойтись ни с кем из тех, кто его составляет. Не смог. Да и не хотел. О чём мне с безродными бездарями разговаривать?.. Хотя, я теперь и сам такой. Но начать — значит смириться! Значит, поверить, принять… что всё, вся старая жизнь, все мечты и надежды… умерли. Что и сам я… умер? Да, наверное, лучше б, действительно, умер. Чем вот так… вот так, как теперь.

По дороге домой, я заказал не три пиццы, а пять. Да ещё и зашёл в давно примеченный мной магазинчик, где, как я уже знал, «из-под полы» за накидку в