Олег вышел из-за ширмы и оценивающе посмотрел на девушку.

Локоны, распахнутая шуба, замшевый жакет, каблучки. Ногти —лепестки, щечки — пионы.

— Ну?! — спросила она весело. — И что дальше?!

— Посмотрим, — ответил Олег Петрович уклончиво. — Тольконикакого гамбса у Василия Дмитриевича, конечно, нет, а я уполномочен показатьвам секретер. Хотите?

— Как нет?!

Он удивился, что она до сих пор не догадалась.

— Да вот так. Не повезло вам.

— Ну, он же обещал! — беспомощно вскрикнула Виктория. — Мнетак нужно! Мне для мамы нужно, не себе! У нее ремонт заканчивается!

— Хотите, покажу секретер?

— Ах, зачем мне секретер?! Он же обещал кресло, и именногамбсоновское!

Олегу вдруг стало ее жалко.

— Ну, ведь Василий Дмитриевич не сам их делает! Он же неГамбс!

Виктория посмотрела на него подозрительно.

— Смеетесь?

— Ну, вот не Гамбс и не Гамбс, — повторил Олег Петрович. —Итак, или секретер, или мне придется откланяться и вверить вас заботам ВасилияДмитриевича, хотя он и не Гамбс!

— Подождите, — сказала она с недоумением, — а разве вы здесьне работаете?

Олег Петрович признался, что работает совершенно в другомместе.

— А зачем вы мне тогда столько времени голову морочите?!

Олег Петрович решительно отказался от того, что он впринципе может морочить голову такой прекрасной барышне.

— А тогда вы кто?

Олег Петрович поинтересовался, в каком смысле «кто», аВиктория окончательно рассердилась и повернулась к нему спиной.

Игра неожиданно стала его увлекать, да и девушка на самомделе была красивой. Красивой и забавной.

— Извините меня, — сказал он с известным раскаянием вголосе. — Я правда здесь не работаю, я просто дружу с Василь Дмитричем и иногдак нему заезжаю. У него действительно нет сейчас никакого гамбса, хотя, бытьможет, он вам его и обещал.

— Но ведь…

— Ну нету! — перебил Олег и развел руками. — Хотитепосмотреть секретер? Подделка, конечно, но очень хорошая!

Он и сам толком не знал, чего именно ему больше хочется —развлекать барышню или вернуться к оставленной иконе.

Виктория пожала плечами под легкой шубкой и посмотрела наОлега оценивающе.

Да. Ничего такого, что можно было бы оценить в положительномсмысле. Одеваться он не умел и не любил. Следуя за ее изучающим взглядом, оносмотрел свои джинсы — джинсы как джинсы, не слишком новые, но любимые, —черный свитер грубой шерсти с полосой на животе и ботинки на толстой подошве.

— Олег Петрович, Олег Петрович, — сокрушаясь, часто повторялГена Березин, его водитель, — мне бы ваши возможности да ваши денежки, я бывыглядел, как Микки Рурк!

Олег Петрович всегда в таких случаях представлял себе Гену снабриолиненным пробором, в ботинках на босу ногу, пиджаке на голое тело и сгарденией в петлице, и разговор о моде как-то сам собой увядал.

Должно быть, джинсы и свитер Виктории тоже не внушилиникаких оптимистических надежд, потому что она стала изучать его лицо.

Лицо у него тоже так себе, Олег знал это совершенно точно.Кроме того, он рано начал лысеть и уже много лет брился наголо, что общейкрасоты ему решительно не добавляло.

Вот так возьмешься произвести впечатление на барышню,распушишь хвост, встопорщишь перья, как-то даже притопнешь молодцевато, словнопарубок на гулянье, а тут раз — череп лысый, рожа небритая, ботинки так себе,джинсы посредственные, на пузе полоса. И что дальше?..

Виктория еще какое-то время смотрела на него почти сотвращением, потом вздохнула тихонько и сказала обреченно:

— Ну, пойдемте, что ли! Показывайте ваш секретер. Хотя онмне совершенно, совершенно не нужен!

Мимо «Ундервуда», динамовской кепки, скрытой под ее норковымшарфом, мимо китайских ваз, Сталина в окружении детворы и дамы в окружениинезабудок они добрались до секретера, на котором светлым ликом сияла давешняяиконка, и уставились на него.

Собственно, Олег смотрел на икону, а Виктория на секретер.

Что такое, думал он напряженно. Почему меня тянет взятьикону в руки и больше никогда и никому ее не отдавать?! Может, так и сделать, ишут с ней, с экспертизой?..

Что такое, думала она расстроенно. Почему нет кресла, маметак хотелось, и я ей обещала, и этот старый хрыч сказал, что достанет! Ну, не вЛондон же лететь, на самом деле! Нет, можно и слетать, но контейнер оттудапридет неизвестно когда, а маме хочется именно сейчас! И еще этот бритыйпривязался! Можно подумать, что он мне пара!..

— Ну вот, собственно, — промямлил Олег и указал рукою насекретер. — Это не модерн, конечно, но вполне может статься, что в похожемсекретере хранил свои рукописи Осип Мандельштам или… или…

— Анна Ахматова, — мрачно подсказала Виктория.

— Ну, это скорее мужская мебель, чем женская, но почемунет?.. Почему, собственно, не Анна Андреевна?..

— Да потому что мне не нужен секретер, а нужно кресло!

Щеки у нее еще горели с мороза, и она была розовая,хорошенькая, вкусно пахнущая. И тут Олег Петрович все придумал.

— Слушайте,. — сказал он, — давайте начнем все сначала. Какбудто вы не приняли меня за приказчика, а я вам вовсе не хамил. Я приглашаю васна… — Он отогнул манжету своего рыбацкого свитера и посмотрел на часы.Во-первых, потому, что так делал герой в каком-то кино, приглашая на свиданиегероиню, а во-вторых, потому, что на пять у него была запланирована встреча,которую он отменить никак не мог, и необходимо было управиться. — На кофе сбутербродами.

— Меня?! — поразилась Виктория.

Он помолчал.

— Если бы я хотел пригласить Василия Дмитриевича, то сделалбы это заранее.

Лицо у нее стало насмешливым, и он совершенно точно знал, очем она думает.

Конечно, ты мне не пара. Конечно, я тебе нравлюсь, якрасавица, а ты урод. Конечно, тебе до смерти хочется показаться со мной налюдях. Но я сейчас тебе откажу. И я не понимаю, как ты вообще решился!.. Авпрочем, день все равно испорчен! Кресла-то нету!..

— Ну… хорошо, — сказала она, запнувшись именно там, гденужно, и именно так, как нужно. — У меня есть полчаса, раз уж так вышло!.. А вызнаете где-нибудь поблизости приличное место?

Олег Петрович знал поблизости много разных мест — разных какраз по степени приличия и неприличия, — но особенно разгоняться не стоило. Впять встреча, и вообще он видит ее первый раз в жизни!