Мараловым они съели по дороге, и завернул буханку ржаного, палочку сырокопченой колбасы и шмат сала в полотенце, оставшееся как ни странно, чистым. Затолкал за пазуху, сунул в верхний карман две упаковки бинта и поднялся.

«Куда пойти, куда податься? Кому отдаться… Возвращаюсь. На Северо-Восток через Юго-Запад, блин… Там посмотрим. Найду, кому отдаться…».

* * *

Широкие разделительные линии, белые, красные, жёлтые. Белый щит на противоположной стороне дороги. В овале из остроконечных желтых листьев ─ морда медведя и два слова ─ «Соединенное Губернаторство».

Шпарин, вытирая пот, провел ладонью по лицу. Посмотрел на сочащийся кровью порез на левой ладони, лизнул и, ощутив солоноватый привкус, плюнул на серый бетон.

─ Сдается мне ─ это другое «Губернаторство», ─ тихо сказал Шпарин, касаясь пальцем морды медведя на щите. ─ «Мишка» без зубов. Я где-то снова и тихо пересек невидимую черту.

«Михал Иваныч, вы всё чаще стали разговаривать сами с собой и если так пойдет дальше, кто поручится за ваше душевное равновесие?».

Шпарин достал упаковку бинта, открыл, сорвал с обочины лист подорожника, потер о джинсы, удаляя пыль, помял, приложил к порезу, замотал ладонь, проверил обойму «ТТ», вытянул из джинсов часы, мобильник и уселся в узкую тень, отбрасываемую указателем.

«Брегет» лежал в левом кармане джинсов, хотя Шпарин помнил точно ─ утром он переложил его в правый. «Брегет» был в порядке. Шпарин сверил показания стрелок на циферблате с солнечными часами ─ тенью от столба указателя. Вроде бы московское время. Включенный мобильник не подавал признаков жизни. Доведенный до иступления Шпарин поднял руку, собираясь разбить телефон о бордюр на котором сидел, но мобильник неожиданно ожил, засветился экраном, щелкнул, сыграл бодрый военный марш, приятнейшим женским голосом рассказал о погоде в Соединенном Губернаторстве на сегодня, 9 июня, пискнул, стал горячим и замолчал.

«Три дня назад «дома» был август, двадцать пятое… Дурдом продолжается».

Шпарин опустил мобильник в карман куртки, поднялся и побрел по бетонке.

За поворотом маячил одноэтажный щитовой домик.

«Твою мать, твою мать… Твою мать!».

Полосатый шлагбаум, пятнистый джип, колесный бронетранспортер с пулеметом. В кювете валялся ржавый остов легкового автомобиля.

Шпарин развернулся и неторопливо, мелкими шажками двинулся назад к перекрестку.

От группы стоящих у шлагбаума людей в военной форме отделился автоматчик и пошел за ним.

─ Эй!.. ─ крикнул военный. ─ Это ты болтался на перекрестке? А мы про тебя забыли. Быстренько топай ко мне!

Шпарин остановился, повернул голову и приветливо помахал.

─ Да я прогуливаюсь, грибы собираю.

─ Не бойся, небольшая проверочка. Потом пойдешь дальше… ─ хихикнул автоматчик, передергивая затвор автомата. ─ Грибы собирать.

«Убьют… Убьют на хрен!».

Шпарин побежал, прихрамывая и петляя, выстрелов он не слышал. В пятнистый джип вскочили двое военных, шлагбаум поднялся, и машина ринулась к стене леса, к тому месту, куда нырнул беглец.

Минут через двадцать здоровье кончилось. Хватая ртом живительный озон, Шпарин привалился к стволу осины, сполз спиной по дереву и вытянул ноги. Ещё минут пять сидел, ни о чём не думая, и тупо смотрел на кусты ольхи в пяти метрах от себя.

Голодная боль в желудке привела в чувство, организм требовал восполнения сил.

«Тихо. Вроде оторвался. Перекушу. Эх, Николаич, Николаич… Но что-то мне подсказывает ─ мы еще увидимся».

Шпарин пошевелил пальцами в правом ботинке с надорванной подошвой, обмотал обувь бинтом, изучил грязные, порванные на коленях джинсы, и вытащил из-за пазухи сверток. Развернул, раскрыл складной нож и, прислушиваясь к звукам леса, порезал колбасу и сало на тонкие кусочки, соорудил маленькие бутербродики и принялся за трапезу.

На соседней осине, рядом с той, под которой он устроился, орудовал дятел. На Шпарина летели отходы его деятельности в виде небольшой стружки, но он не был на него в обиде ─ какой-никой, а сторож. Проку от этого сторожа оказалось мало, Шпарин понял это, когда приканчивая последний бутербродик, потянулся к фляжке с водой, набранной утром из маленького родничка.

Хрустнула сухая ветка.

Дятел продолжал заниматься ударным делом.

─ И как у тебя башка не отвалится? ─ продолжая жевать, прошамкал набитым ртом Шпарин и, уронив фляжку, полез в карман за пистолетом.

─ Сиди смирно, косоглазая морда! ─ раздался грозный голос, и из кустов высунулся ствол автомата.

Шпарин подавился и зашёлся в кашле. Кусты ольхи раздвинулись и перед ним появился розовощекий здоровяк в камуфляже. Коричневый берет, высокие коричневые ботинки, на широком коричневом ремне желтая кобура, над правым верхним карманом пятнистой куртки блестел золотом криво висящий овальный знак размером с донце стакана, с медвежьей мордой, точно такой, как на щите у дороги.

«Твою мать!.. Супонев!.. Немного другой, но это он! Не убиваемый особист! Ну сколько можно…». Шпарин прокашлялся, стряхнул хлебные крошки с куртки и, завязывая разговор, спросил:

─ Это у вас кто на ордене изображён?

─ Медведь. Национальная тварь, ─ ответил розовощекий здоровяк, поправляя знак. ─ То есть зверь.

«Он меня не узнает! И носяра целый. Пока. Какой же это по счету…».

─ Ордена за просто так не выдают, ─ польстил Шпарин в который раз воскресшему особисту. ─ Совершили подвиг, наверное?

─ Это не орден… ─ в некотором замешательстве от напора Шпарина ответил особист.

─ Я не косоглазый, у меня совершенно европейский тип лица. У вас какое звание? Полковник?

─ Капитан я, ─ опуская автомат, пробормотал Супонев. ─ Станет тебе полковник ноги по кочкам бить.

─ Получается, если на погонах по четыре звезды ─ то капитан, а если, к примеру…

Супонев сдернул берет, вытер головным убором голову и жадно вдохнул витающие в воздухе вкусные запахи.

─ Ты мне дуру-то не гони! Жрёшь, значит, здесь, пока мы за тобой по лесу бегаем, причём в воскресенье.

Шпарин пожал плечами.

─ Я здесь при чём? Бегайте, если есть желание. Каждый зарабатывает себе на обед сам, я вот грибы собираю, пожарю с картошечкой.

Из кустов вылез новый камуфляжник с автоматом, молодой, поменьше и пониже ростом, в таком же берете, с таким же золотистым знаком на груди и тремя желтыми «лычками» на погонах.

─ Пристрелить его, господин капитан, и все дела. И на Базу обедать. Я бы пристрелил. Разрешите?

«Вот сучонок…».

─ Ты кто? ─ ласково спросил Супонев, упирая ствол автомата Шпарину в грудь.

─ Прохожий… На сегодняшнее утро, ─ ответил Шпарин, пытаясь отвести ствол от груди.

«Совсем наш «калаш», только короче».

─ А может ты ещё кто-нибудь? Почему побежал?

─ Вам больше делать нечего? ─ отстраненно спросил Шпарин, думая о том,