Иван Григорьич хмуро восседал в одиночестве за длинным столом и смотрел на будущих компаньонов неприветливо.

— Здорово, дед, — миролюбиво обронил Черенков, будто они расстались не сегодняшним утром, а неделю назад, и ткнул рукой в сторону гостя, — познакомься. Вадим Ковалев, старший оперуполномоченный из Рязани. Подполковник, как и я, только немного моложе. А это Иван Григорьич, мой любимый тесть. Самый лучший тесть в мире.

Высокая похвала на деда не подействовала. Он мельком, вроде как-то недружелюбно глянул на рязанского гостя и грозно уставился на зятя:

— Ты на какое время парилку заказал? На восемь? А сейчас сколько? Начало десятого. А легко, думаешь, полтора часа поддерживать парилку в нужном состоянии? Мне, милый мой, не пятьдесят лет, чтобы торчать в бане столько времени. Еще несколько таких банных дней, и я все здоровье потеряю. Совсем старика не жалеешь. Так и хочешь доконать раньше времени.

Черенков молча и виновато водружал на стол содержимое портфеля. Однако длинный бутылочный ряд не возымел нужного положительного эффекта, Иван Григорьич продолжал ворчать.

— Из-за тебя две лишние охапки дров сжег, все дела забросил. Думаешь, у тебя одного дела, а у деда нет? Думаешь, хозяйство чужими плечами держится? За таким домом, милый мой, пригляд нужен. Мало того, что сам утром чуть свет уезжаешь и в полночь возвращаешься, так еще и меня от дел отрываешь. Битых полтора часа потерял. В такой жаре. Как только сердце из груди не выскочит.

Черенков поставил на стол последнюю, двадцатую бутылку с пивом и подмигнул Вадиму. Кажется, гроза потихоньку стихала. Алексей оживился.

— Какое сердце, Иван Григорьич? — бодро переспросил он. — Твоему сердцу любой двадцатилетний парень позавидует. Как думаешь, Вадим, сколько моему деду лет?

Вадим, уже успевший раздеться, глянул на деда внимательней. Высокий, поджарый, без излишков жира, здоровый цвет лица, зарумянившийся после нескольких заходов в парную. Густая шевелюра, живой выразительный взгляд. Выглядит лет на пятьдесят. В крайнем случае, на пятьдесят с лишним. Не старше. Детектив так и сказал:

— Пятьдесят пять.

Черенков удовлетворенно засмеялся. Повернулся к тестю:

— Слышал, дед? На целый десяток моложе выглядишь. А ты про сердце сказки рассказываешь, — и не без гордости за тестя поведал: — С некоторыми гостями иной раз до четырех часов утра паримся. Представляешь? Целую ночь сидим в бане. Насчет баньки Ивану Григорьичу нет равных ни по выдержке, ни по опыту. Пиво будешь?

Алексей повернулся к тестю и, не дожидаясь ответа, услужливо протянул откупоренную бутылку. Однако тот миролюбивый жест проигнорировал. Проворчал:

— Ты для чего человека за полтыщи верст вез? Пиво лакать или веничком побаловать? Выпьем, успеем. Вначале попарьтесь малость да разогрейтесь как следует, а потом уже к бутылкам тянитесь. Не жди, распаковывайся. Не тяните, дуйте в парилку. Там сейчас в самый раз. Ежели мало покажется, плеснешь немного.

Алексей окинул взглядом запотевший бутылочный ряд. И недоверчиво спросил:

— А ты?

Дед приложился к мокрому лицу полотенцем и снова проворчал:

— Я немного погожу, остыну. Не бойся, все не выпью. У меня вон полный термос горячего чая. Вот с чем в парилку ходят, а не с холодным пивом. Ну, бутылочку, может, выпью.

Он проследил, как зять с гостем юркнули в парилку и потянулся к откупоренной бутылке. В парилке холодное пиво не идет ни в какое сравнение с горячим чаем, но пару глотков можно позволить. Даже побольше. Будут знать, как опаздывать. Другой на его месте вообще плюнул бы на это дело и в восемь часов вечера, на худой конец в полдевятого, смотрел бы спокойно телевизор и ни о какой бане не беспокоился. Они еще благодарить должны.

По-прежнему хмурый, Иван Григорьич направился в парилку и сел на полок. Понаблюдал, как Алексей сноровисто и умеючи обихаживал рязанского детектива березовым веником, вызывая у того умиротворенные охи-ахи. Гость ощущал наслаждение деревенской парилки, впитывал непередаваемую оздоровительную ауру бани. Кстати, собственными руками Ивана Григорьича построенной и возведенной. И не только бани, не только бассейна. Дом, парник, пристройки, гараж — все прошло через его руки. А с верхнего полка доносилось:

— О-ох… О-ох… Вот это да, вот это уважили, вот это ублажили… Вот это спасибо, век не забуду. Вся хворь вышла, лет на двадцать помолодел. Наверное, для первого раза хватит, а то не выдержу. Надо остыть немного.

— Тебе видней, — отозвался Алексей, — сам смотри, дело хозяйское.

Он перестал размахивать веником и присел рядом с тестем. Вадим начал было вставать, намереваясь выбраться в предбанник, но Иван Григорьич не позволил. Он взял из рук Алексея веник и голосом, не терпящим возражений, категорически вопросил:

— Я для чего полдня тут торчал? Чтобы вы в предбаннике пиво пили? Ишь, две минуты в парилке погрелись — и к бутылкам потянулись. Не выйдет. А ну, пацанва, ложись рядком! Я научу вас париться.

Алексей уставился на тестя с недоумением, перевел взгляд на Вадима. И хотя неудобно было диктовать гостю банный режим, но и портить деду настроение дважды за один вечер не хотелось. К тому же тот воинственно встал возле самой двери, будто специально отсекая молодежи путь к предбаннику с прохладным живительным пивом. Алексей молча полез на самый верх, подвинулся, предоставляя Вадиму место рядом.

Наглядный урок Иван Григорьич начал с неторопливого обмахивания веником разомлевших клиентов, приговаривая и объясняя:

— В парилке веником особо не машут, веником тоже надо обходиться умеючи. Чувствуете движение пара? Погорячело, говорите? То-то же. Надо, чтоб пар вовнутрь тела проник, до самых косточек чтоб достал. А мы ему поможем, мы его вот таким макаром щас в самое нутро и направим. Вот так, вот так!

Свои теоретические выкладки бывалый парильщик сопровождал резким и интенсивным прижатием горячего веника к телу «клиентов», не обращая внимания на восторженные вскрики, и лишь приговаривал:

— Ну-ка, давай ноги прогреем. Вот так, вот так! Теперь поясницу, теперь спины. Вот так, вот так! А теперь, пацанва, поворачивайся животами вверх. Грудь парить будем, простуду выгонять.

«Пацаны» послушно перевернулись на спину, прикрывая лица от горячих воздушных потоков и продолжая восторженно охать. Вот теперь, пожалуй, достаточно. А то и вправду слишком уж разошелся.

— Вот теперь хватит, — нравоучительно изрек дед, — для первого раза, знамо дело. Показал бы вам класс, если б вовремя приехали.

Он бережно опустил заметно поредевший веник в алюминиевый тазик с водой и первый вышел в предбанник. Перевел дух, уселся на лавку у стола, подождал, пока разомлевшие компаньоны уселись напротив и повел взглядом на призывный бутылочный ряд:

— Где моя откупоренная? Дай-ка хлебну, пока не прокисла.

Алексей услужливо протянул свежую бутылку. В знак благодарности.