Прежде всего требуется, чтобы кислород из угля не улетал, чтобы кислород держался в этом «порохе».

Может быть, так поступить: подмешать к углю ржавчину. Ржавчина — окись железа. В ржавчине много кислорода. Кислород в ней связан с железом, и ему из нее не улететь.

Только ничего из этой смеси не выйдет. Не отпустит ржавчина свой кислород. Слишком прочно скован он железом.

Надо искать. Хоть тысячу веществ перепробовать, а найти наконец среди них такое, в котором кислород держался бы непрочно. Чтоб придерживало оно кислород до поры до времени и внезапно, по первому знаку, отдавало бы углю.

Долго искать не придется: люди до нас это вещество отыскали. Они нашли его много веков назад, не разбираясь еще толком, что к чему. Лет девятьсот назад настоящей химии не было, а была алхимия — полунаука, полуколдовство. Занимались ею алхимики — полуученые, получародеи. Прячась друг от друга в укромных лабораториях, они ночи напролет плавили, толкли, кипятили всевозможные вещества, бормоча под нос волшебные заклинания.

Алхимики надеялись совершить чудо — превратить дешевые материалы в драгоценное золото. Золота делать они не научились, но открыли попутно множество новых веществ, важнее и полезнее золота.

Рассказывают такую историю.

Шестьсот лет назад немецкий монах Бертольд Шварц — алхимик из Фрейбурга — смешал в ступе уголь с селитрой, тем веществом, которым мы удобряем наши огороды. Едва он ударил пестиком, как смесь взорвалась. Вышибло из рук пестик, обожгло лицо. Так, говорят, и был изобретен наш обычный черный порох.

Еще раньше порох придумали арабы и китайцы. С Востока он в XIII веке попал в Европу. Европейские алхимики, и Шварц вместе с ними, лишь исследовали свойства пороха, только и всего.

Самая главная часть пороха — селитра — была известна в Китае давно. Ее добывали в подземных залежах. На земле она лежала высокими белыми кучами. Арабы ее называли «китайский снег».

Селитра! Вот что нам нужно.

Она почти наполовину состоит из кислорода и легко расстается с ним, легко отдает его любому горючему веществу.

Химики хорошо знают свойства селитры и даже умеют делать ее сами.

Кислород в селитре связан с азотом. Это очень непрочная связь. Азот — вещество ленивое и не любит завязывать прочные связи. Кругом нас в воздухе четыре части азота и одна часть кислорода. Они тесно перемешаны между собой, но почти никогда не соединяются. Нужен удар молнии, чтобы связать азот с кислородом. На химических заводах в огромных электрических печах день и ночь ревет неугасимая искусственная молния. Бурый дымок заполняет печи. Это окисел азота — соединение азота с кислородом.

Бурый дым пропускают через воду, и вода становится едкой и жгучей, как огонь. Железная подкова растворяется в ней быстрее, чем кусок сахара в чае. Получается свирепая азотная кислота.

Если подействовать ею на щелочь, то щелочь превратится в селитру. В селитру переходит кислород, связанный азотом.

В обычном порохе селитра смешана с углем. Получается так, что в щепотке пороха каждое угольное зерно окружено со всех сторон твердыми зернами сильно уплотненного кислорода.

Кислород сидит в селитре непрочно и ждет только случая, чтобы удрать. Он ждет первой искры, удара, толчка, чтобы разорвать слабые путы азота и вырваться прочь, наружу.

Тут он набрасывается на горючие частицы угля и моментально их сжигает. Происходит взрыв.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Метательные и дробящие

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Химики знают теперь сотни способов тесного переплетения горючего с кислородом, сотни различных способов получения взрывчатых веществ. И когда мы шутя торопили самовар и смешали жидкий кислород с углем, мы наткнулись нечаянно на самый простой и самый новый способ. Это у нас оксиликвит в самоваре получился. Но не всякое взрывчатое вещество порох.

Порох взрывается медленно, всего лишь в одну сотую секунды. В подрывном деле — это целая вечность. Стремительное пламя охватывает частицы, как огонь травинки в стоге сена. Не слишком сильно, но длительно давят пороховые газы вокруг. Пороха не дробят предметы, они лишь отталкивают их от себя, мечут в стороны. Можно спокойно заряжать порохом пушку: он без всяких недоразумений вытолкнет из дула снаряд. Потому и называют пороха метательными взрывчатыми веществами.

Другие вещества рвутся во сто крат быстрее пороха. Например, оксиликвит. Газы за время взрыва не успевают разойтись по сторонам. В ничтожном объеме скопляется целое облако газов. От этого сила взрыва получается большей. При взрыве одной из частиц газы бьют по соседним с такой силой, что частицы раскаляются, словно гвозди под ударами гигантских молотов. Весь заряд взрывается почти одновременно.

Если сделать из такого вещества рельс длиною в семь километров и взорвать один конец, то другой взорвется через секунду. Такой молниеносный взрыв называют детонацией, а взрывчатое вещество, в отличие от пороха, дробящим.

И взрыв и детонацию можно поставить в шеренгу различных видов горения, разложения вещества. Как бойцов ставят по росту, так и мы их поставим по скоростям.

Первым с конца пойдет тление. Оно может длиться тысячелетия. В древних постройках находят остатки бревен, которые тлели тысячи лет.

За ним — обычное горение. Длится оно часы.

Затем вспышка — секундное дело.

Дальше — взрыв.

Наконец, молниеносный сверхвзрыв — детонация.

Нажим газов при детонации напоминает сокрушительный удар. Потому и разорвало самовар оксиликвитом. Тут не только самовар, но и ствол орудийный разнесет на куски.

Так стеклянный стакан от толчка отлетает в сторону, а от удара разбивается вдребезги.

Дробящие взрывчатые вещества не порох. Они не мечут предметы в стороны, они их дробят.

Это как раз и нужно подрывникам.

Для подрывников это свойство — настоящий клад.

Лишь дробящие взрывчатые