– Откуда вы знаете?

– О, она их на всех пробует. Со мной она тоже пыталась. Я был заперт в этом проклятом сейфе десять минут. Я думал, что умру.

– Но я не собираюсь оставаться здесь надолго, – твердо проговорила Джуди. – Она опасна.

– Нет, нет, вы должны остаться, как только вы втянетесь в здешнюю атмосферу, она перестанет обращать на вас внимание. Она скоро оставит вас в покое. Меня она теперь совсем не трогает. А Уэсли вам понравится. Он первоклассный парень.

Джуди прислонилась к раковине, теперь она совсем не возражала поболтать.

– Не могу себе представить, как он мог на ней жениться, – сказала она.

– Она не всегда была такой, знаете, – ответил Гарридж, – когда Уэсли встретил ее впервые, она была любимицей Лондона и просто божественной. Бланш знала, что у него куча денег, и вскружила ему голову. И с самого начала взяла над ним верх. Не только выудила у него крупную сумму, сейчас она уже промотала их до последнего пенни, но и убедила его согласиться, что в случае разрыва он выплатит ей еще такую же сумму. Сейчас, я думаю, он очень жалеет об этом соглашении. С ней так: голову вытянешь, хвост завязнет, и ведет себя, как захочет.

– Но почему он не даст ей денег и не избавится от нее?

– Не может. Он работает над одним изобретением, которое должно наполовину сократить стоимость оборудования самолетов, и вкладывает в него каждый пенни, и она знает об этом.

– Мне кажется это ужасным, – сказала потрясенная Джуди, – и ко всему этому быть слепым.

– Да, – Гарридж покачал головой. – На этой неделе он испытал крупное разочарование. Французский специалист думал, что сможет провести на его глазах успешную операцию. Вот почему мы ездили в Париж. – Он взглянул на часы, свистнул и соскользнул со стула. – Я должен вернуться, обещал, что буду отсутствовать только пять минут. Еще увидимся.

Позже, когда Джуди была уже в постели, она услышала, что Гарридж сказал кому-то «спокойной ночи», и привстала, посчитав, что он обращается к ней. Ей понравился Гарридж, и она улыбнулась, сообразив, что он прощается с Уэсли. Она слышала, как закрылась входная дверь, теперь Джуди была в квартире одна с Уэсли.

Что ж, подумала она, беспокоиться не о чем, он безопасен. Если бы это был Бентон, мне пришлось бы быть настороже. Но Уэсли… Она уже засыпала, когда звон разбитого стекла заставил ее приподняться на кровати. Она прислушалась, потом вскочила и натянула халат.

С ним, должно быть, что-то случилось, мелькнуло у нее. Встревоженная, Джуди побежала по коридору к комнате Уэсли, там она остановилась, прислушиваясь. Услышав какое-то движение, постучала.

– Кто там? – спросил Уэсли, потом добавил: – О, Джуди, входите.

Она отворила дверь. Уэсли стоял одетый в халат и пижаму и с безнадежным видом смотрел в ее направлении. На нем все еще были бесформенные очки с черными линзами, и она поймала себя на том, что ей хочется, чтобы он снял их. У его ног валялся разбитый бокал, содержимое которого вылилось на ковер.

– Хэлло, Джуди, – сказал он, печально улыбаясь, – пришли меня спасать?

– Я услышала… – начала она и вдруг увидела, что по его руке струится кровь. – О! Да вы порезались!

– Эта чертова штуковина выскользнула у меня из рук, а когда я пытался ее подобрать, вонзилась мне в палец.

– Я наложу повязку, – произнесла Джуди, довольная, что сможет ему помочь. Она быстро принесла из спальни Бланш пакет для оказания первой помощи. – Если вы сядете, я перевяжу вам руку.

– Спасибо, – он пошел по комнате, бормоча: – Где же стул?

Она взяла его за руку и подвела к креслу.

– До чего же тяжело быть таким беспомощным, – сказал он, садясь. – Что бы я делал, если бы вы не пришли?

Не зная толком, что ответить, и чувствуя неловкость от этого, она промолчала. Остановила кровотечение и наложила повязку.

– Я надену вам резиновый напальчник и все будет в порядке.

– Джуди, это очень любезно с вашей стороны. Вы спали?

– О, нет, – ответила она, продолжая бинтовать руку. – Так удобно?

– Превосходно. – Он согнул пальцы. – Я наделал много беспорядка?

– Все в порядке, но мне нужно здесь убрать.

Она сходила за тряпкой и щеткой и, подметя куски стекла, вытерла пятно тряпкой.

– Теперь все в порядке. Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

Он удивил ее, спросив:

– Сколько вам лет, Джуди?

– Двадцать один.

– А вы хорошенькая?

– Я не знаю, – вспыхнула она.

– Гарридж говорит, что да. А он знает в этом толк. Я только сейчас сообразил, что мне не следовало оставаться с вами одному. Мне нужно было подумать об этом раньше. Миссис Уэсли может это не понравиться. – Он играл поясом от халата. – Но мне страшно не хочется одеваться и ехать в клуб. Наверно, нужно было это сделать раньше, но я не поеду. И все равно, я думаю, не следует говорить миссис Уэсли, что я провел ночь здесь. Я ничего не скажу и буду рад, если вы сделаете то же самое.

– О, нет, – ответила Джуди, сразу сообразив, что Бланш, узнав об этом, повела бы себя безобразно. – Я ни за что не скажу.

– Благодарю вас, – он не двигался и не был смущен. – Все это, конечно, чепуха, но… что поделаешь. А сейчас вам лучше лечь в постель.

– Вы уверены, что я больше ничего не могу сделать для вас?

– Есть одна вещь, которую вы можете мне сказать, прежде чем уйдете, – ответил он, улыбаясь. – Мистер Бентон приходил в мое отсутствие? Это мой компаньон.

Джуди чуть не сказала: да. Но что-то в его позе, в его внезапно застывших руках насторожило ее и велело быть осмотрительной. Она с чувством стыда вспомнила, что взяла у Бентона деньги.

– Нет, – ответила она, ненавидя себя за ложь, – здесь никого не было.

– Понятно, – он, казалось, испытал облегчение и удобно откинулся на спинку стула. – Хорошо, Джуди, вы не выключайте свет, он мне не мешает.

Странно было оставлять его сидящим в кресле, странно и немного печально.

Гарри Глеб закурил сигарету и тут же со злостью швырнул ее в камин.

– Нечего на меня орать, – зло ответил он. – Она выходит из игры, я сделал все, что мог, но ничего не вышло.

Миссис Френч не сводила с него глаз, ее лицо было замкнутым и суровым.

– Она должна остаться. Другой такой возможности поместить туда девушку у нас не будет. Я знаю Бланш Уэсли. Если Джуди уйдет, сядем на мель.

Гарри безнадежно пожал плечами:

– Я сделал все, что было в моих силах. Я не могу заставить девушку остаться, если она вдолбила себе в голову, что уйдет, верно?