Гораздо больше, чем нам было нужно, потому что к тому времени… – Для ее матери было уже слишком поздно. – Папа и Калеб сказали, что создают фонд помощи другим больным. Я им поверила. Калеб изучал бухгалтерию. Но через какое‑то время Калеб стал разъезжать на новой дорогой машине. У моего папы появились новые часы, а мама умерла.

– О, Элси. – Он крепко обнял ее.

– Я наконец‑то все поняла. Я обратилась в полицию и дала показания против них. Их обвинили в мошенничестве и посадили в тюрьму. Калеб уже вышел на свободу. Выяснилось, что папа воровал у Калеба, поэтому он до сих пор за решеткой.

– Ты потеряла не только свою мать. – Он посмотрел ей в глаза. – Но и свою музыку.

– Я долго не могла играть. Я начала играть только.

– …Здесь, – подытожил он.

Да, на Сильвабоне. На солнышке, сидя в углу кафе во время перерыва и глядя на сапфирово‑голубую воду. Она наконец оттаяла и начала слышать обрывки мелодии в своем сознании. Ее музыка вернулась. По крайней мере, некоторые мелодии. А потом появилась Амалия, и ей стало еще легче.

– Я больше не могу играть эту песню, – прошептала Элси.

Ее украли у Элси. Драгоценный момент между ней и ее матерью не просто стал товаром, а использовался для выманивания денег у людей. То, что было тайным и особенным, выставили на всеобщее обозрение и в конечном счете высмеяли. Восторженные комплименты сменились критикой по мере того, как всплывала правда о выкачивании денег.

– Я не знала, что Калеб так поступит. – Она сердито заморгала. – Я не подозревала, что он использует видео таким образом.

– Он злоупотребил твоим доверием, Элси, – грубо сказал Фелипе. – И предал тебя. Мне жаль.

Она вытерла слезы:

– Пожалуйста, не смотри видео.

– Не буду.

– Обещаешь?

– Да.

– Я сдала полиции собственного отца и брата, но люди не поверили, что я не с ними заодно. Все сомневались во мне. И мой отец рассердился, когда узнал, что я обратилась в полицию. Он пытался разбить мою мандолину. Он не знал, что я спрятала инструмент.

Он пытался уничтожить последнее, что осталось у нее от матери. Самое дорогое для нее.

– Мы никогда не были богаты, но вдруг люди начали давать нам кучу денег. Папа был очень жадным. Он не хотел работать, а предпочитал врать людям.

– Он и тебе соврал.

Да. Он монетизировал то, что должно было стать горько‑сладким, душераздирающим, но драгоценным воспоминанием. Выложил видео в Интернет, чтобы люди судили и насмехались.

– Не имело значения, что я была честна. Меня все равно осудили. Иногда мне кажется, что было бы проще промолчать.

– Для того, чтобы поступать правильно, требуется смелость.

– Но правильно ли я поступила? Стоило ли это всех потрясений? Люди не получили назад свои деньги.

– Но они узнали, что справедливость восторжествовала. Это важно. Надо знать, что в мире есть хорошие люди. – Фелипе серьезно посмотрел на нее. – Но ты постоянно беспокоишься о том, как люди отреагируют, если узнают?

Элси взглянула на него:

– Никто не верит, что я не знала обо всем. Как я могла не знать? Я продавала вещи на аукционе по сбору средств. Я была такой глупой.

– Не глупой, а милой и искренней. И ты не отвечаешь за выбор своего отца и брата.

– Семья держится вместе. Они отреклись от меня, – сказала она. – Родня моего отца не простит меня.

– Им нечего прощать, Элси. Ты поступила правильно. Ты не обязана расплачиваться за их ошибки.

Но Элси за них расплачивалась.

– Моя мать была единственным ребенком, поэтому с ее стороны родственников не осталось. И все мои старые друзья не просто сомневались во мне, они мне не верили. Я никому не нужна.

– Значит, ты одинока и никому не доверяешь. – Он погладил ее по голове. – Я не подведу тебя.

– Ты просто не успеешь. – Она попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.

Его рука на ее талии напряглась.

– Нет ничего плохого в том, что ты хочешь прикосновений и близости. Ты не должна себя обделять. – Он вздохнул.

– Я боюсь, что захочу слишком многого, – резко прошептала она. – Я могу стать ужасно ревнивой ведьмой, вот что меня пугает. Я не хочу быть такой же жадной эгоисткой, как они.

– Ты такой не станешь. Ты совсем не похожа на своего отца, Элси. Ты не мошенница. Тебе надо простить себя. Ты не сделала ничего плохого. Отец и брат подвели тебя, но ты не заслуживаешь наказания. У тебя должны быть дом, работа и семья – все, что ты захочешь.

Но не с Фелипе. С другим парнем, в другой жизни.

Элси была с ним откровенна, и теперь ей нужно убегать от него. Она не пожалела, что рассказала ему о своей семье. Она встала с кровати, завернувшись в простыню. Она больше не может оставаться в его объятиях, рассказывая ему все свои секреты. Иначе скоро она начнет умолять его никогда не отпускать ее.

– Куда ты идешь? – спросил он.

– Ты меня рассердил.

Удивленный, он сел.

– Чем?

– Ты должен был рассказать мне свою тайну. – Элси посмотрела на него. – Но ты отмалчиваешься.

Фелипе стиснул зубы.

– Я не похож на большинство людей, Элси. Даже на большинство королевских особ. Я особенный.

– Так говорил дедушка?

– Я последний король.

Она фыркнула:

– Такое невозможно. Король умер, да здравствует король, верно?

Он перевел дыхание.

– Пока нет. У меня нет преемника. Я должен объявить об этом.

– Или родить собственных детей.

– Этого не будет.

Элси оглянулась на него, понимая, что он не шутит.

– Значит, когда ты умрешь…

– Монархия закончится. Наши избранные представители получат полную власть. Мы станем демократической республикой.

У нее отвисла челюсть.

– Но Сильвабон привык к монархии. Люди ею довольны. Они не допустят, чтобы появился какой‑нибудь дальний родственник, заявил права на корону и провоцировал хаос в стране.

– Такого не случится, если я объявлю о конце монархии.

Элси была потрясена.

– Но ты можешь кого‑нибудь назначить.

– Нет. – Он сверкнул натянутой улыбкой. – Я не объявлю преемника.

Она нахмурилась, совершенно не понимая его:

– Ты так популярен. Все любят тебя, и тебе здесь нравится.

– Да, – просто сказал Фелипе. – Я хочу только лучшего для Сильвабона. И я сделаю для этого все, что в моих силах.

– Ты собираешься оставить страну без монарха. – Она медленно покачала головой. – Неужели никто не будет лучше тебя, Фелипе?

Он хрипло и горько рассмеялся:

– Ты не согласна с моим планом?

– Нет, я не согласна. – Она медленно поднималась по винтовой деревянной лестнице. – Ты такой