Войдя в комнату, Алекс упал на кровать и уснул. Даже не снял туфли.

Бен подошел к своей кровати, но не лег. Он сидел на краю и пристально смотрел на Алекса. После старушки Бен ни с кем не жил в одной комнате, но старушку не надо было рассматривать, разглядывать; а в ту ночь, когда Рита разрешила Бену остаться, он был слишком благодарен, чтобы желать чего-нибудь еще. Но сейчас перед ним находился мужчина, который привез Бена сюда, в это место, а Бен этого совсем не просил. Алекс ему не нравился, хотя казался добрым: Бен чувствовал, что Алекс его дурачит.

Он беззащитно лежал, раскинув руки и ноги, лицом к Бену, глаза прикрыты, казалось, что он смотрит на Бена. Бен мог убить его, пока он там лежит, Алекс бы и не пикнул. Бен ощущал, что от ярости, подпитываемой горем, его плечи, руки, кулаки становятся сильнее. Он мог бы наклониться и крепко укусить Алекса в шею, она словно звала… но Бен знал, что не должен так поступать, он должен контролировать себя. Даже когда от ярости темнело в глазах, какой-то голос говорил: «Остановись. Нельзя. Это опасно. Тебя могут за это убить».

И Бен продолжал сидеть; его скорбная ярость постепенно схлынула, и кулаки разжались.

Он думал о Ричарде: теперь ему казалось, что Ричард был настоящим другом и любил его.

Бен долго сидел, расставив ноги, положив кулаки на колени, наклонившись вперед, наблюдая. Один раз вытянул руку: у него мощная рука, огромный кулак, Бен поднес ее к расслабленной руке Алекса, лежащей на диване, совсем близко. Ноги Алекса были скрыты под джинсами, но Бен знал, что его собственные ноги по сравнению с этими были словно стволы деревьев в штанинах. Лицо: если сравнивать с его лицом, оно такое маленькое и аккуратное; на груди, едва прикрытой рубашкой, волос почти нет. Он и Алекс так похожи, и все же такие разные… Например, Бен мог бы раздавить Алекса своими руками, а тот не смог бы даже пошевельнуться.

Бен встал у окна. В блестящую бездну неба смотреть было больно, так что он опустил взгляд. Они находились на пятом этаже. Не так высоко, как квартира старушки. Внизу ходили люди, они говорили на новом языке, непонятная вязкая речь, как будто у них сахар во рту.

Зазвонил телефон. Алекс и не пошевелился. Телефон продолжал звонить. Бен поднял трубку и сказал по-английски:

— Алекс спит. — Голос принадлежал женщине — она сказала, что узнала о том, что Алекс в городе, и скоро зайдет. Проснулся Алекс. Бен сообщил, что придет женщина по имени Тереза. Хотя глубокая усталость еще не прошла, Алекс вскочил со словами:

— О, Тереза, чудесно, просто здорово. — Принял душ и переоделся. Было около шести. Алекс повел Бена в фойе, люди все приходили и приходили; когда собралось одиннадцать человек, все пошли в ресторан; Алекс сказал, что Бену понравится, потому что там подают в основном мясо.

Все они пытались разговаривать с Беном. Откуда ты? Ты работаешь с Алексом? Ты работал над фильмом или в театре? — такие вопросы. Ответы Бена были не в тему, и все замолкали. Например, когда его спросили, откуда он, Бен ответил, что из отеля «Эксельсьор» в Ницце, а когда милый дружелюбный человек попытался добиться другого ответа, Бен сказал, что он не из Шотландии, но названия города, где он родился, не знает. Так что все стали относится к Бену с осторожностью, хотя и по-доброму, но старались особо не смотреть на него. А Бен понял, что Тереза добра по-настоящему: он это чувствовал.

В Рио бывают такие рестораны, где на столах уже расставлены тарелки с помидорами, соленьями, соусами, но люди идут туда, чтобы поесть мяса; на блюдах и шампурах красуются бедра и ноги разных животных, в основном — говядина. Бен никогда не видел столько всякого мяса, он был доволен, но горе его было слишком сильно, чтобы получить настоящее удовольствие. Бен чувствовал себя неуютно: болтовня, объятия, на португальском разговор совсем не понятен, а их английский ломаный и неразборчивый. Вскоре все закончилось, Бен, Алекс и некоторые другие сели в машину. Они неслись вдоль побережья, по волнам скользил лунный свет, из высоких зданий лился другой. В отеле Бен услышал, что они строят планы на несколько дней вперед: все были рады, что Алекс приехал, и словно ждали праздника.

В номере Бен разделся, не забыв повесить одежду на вешалки, и, как обычно, нагишом забрался в постель. Он наблюдал за тем, как Алекс надевает пижаму: одежду, в которой спят. Как родители. Бен тоже так делал, когда был совсем маленьким, но ему не нравилось. Он уснул.

Теперь Алекс занялся тем же, что Бен проделывал раньше. Сел на край кровати и наклонился вперед, стал рассматривать. Даже протянул руку, как и Бен, поднял штанину пижамы, чтобы сравнить с ногой Бена, которая торчала из-под одеяла, так как было очень жарко. Среднюю часть тела Бена прикрывала простыня. Алекс подумал: значит, он инстинктивно прячет гениталии — животные так не делают. Бен — не животное. Но если не животное, то… Этот монолог мог повторяться в сознании Алекса снова и снова, часто так и было — как и у большинства людей.

Алекс спал. Бен спал. Утром они позавтракали в отеле: фрукты и снова фрукты; потом собрали вещи и отправились в квартиру, которую неподалеку от набережной снял Алекс. В лифте Алекс объяснил, что их квартира находится на третьем — не слишком высоко: Бен все еще не любил лифты. Две просторные комнаты, спальни, между которыми самая большая комната — гостиная. Не слишком большая кухня, ванная с душем и туалетом. У Бена будет своя комната. Алекс думал, что это может оказаться опасным, но он хотел жить один: во-первых, у него была девушка, Тереза. У Бена впервые появилась собственная комната с тех пор, как он жил дома с семьей, и он, следуя инстинкту, проверил, нет ли решеток на окнах: никаких решеток. Но Бен чувствовал себя затворником: он продолжал проверять двери — да, можно выходить и заходить, у него есть ключ. Это не ловушка… Но эта комната с кроватью и большими окнами очень похожа на комнату, в которой он жил в детстве. Полдень. Алекс сказал, что устал после перелета, а Бен подумал, что это значит — Алекс заболел: Бен не помнил, чтобы он сам болел. Алекс ушел в свою комнату, сказав, что позже придет много народу, и когда он проснется, они с Беном сходят за едой и будут готовить на кухне. Бену было неспокойно в комнате… он посмотрел вниз на улицу, с которой доносились звуки этого слащавого языка… посмотрел на окна напротив, увидел там людей, они двигались, но Бен не понял, что они делают. Пошел в гостиную. Там лежали разные журналы, но люди на фотографиях не были ему друзьями, и он понимал, что они никогда не могли бы ими стать. Я хочу домой, повторял он про себя. Домой, домой.

Чтобы проверить, заключенный ли он, Бен вышел — ему удалось сохранить спокойствие в старом шумном лифте, — дошел до конца улицы и вернулся. На этой стороне улицы немного народу. Все смотрели на Бена, и кто-то пошел за ним — мальчишка с резким, злым лицом. Бен не побежал — он был осмотрителен, но быстро вернулся в здание, где находилась его комната и безопасность, он ждал у лифта, зная, что мальчишка прокрался за ним, не спуская с него глаз, пригибаясь к земле: эту позу Бен понимал очень хорошо. Он не должен разворачиваться и хватать мальчишку за плечи… Лифт со стуком приехал вниз, а мальчишка уже почти добрался до него — что ему надо? — и вот Бен в лифте, потом вставляет в дверь ключ, она открывается, там стоит Алекс.