движением он вытер две мокрые дорожки от слёз, поцарапав пуговицей на рубашке щёку. Скривившись от боли, Пётр потёр пораненный шрам. После этого он отрезвел. Девушка перед ним испуганно смотрела на то, как он размазывает кровь по лицу.

— Поговорим об этом завтра, хорошо? — Пётр достал из ящика салфетку и приложил её к ране, — Поговорим пока о другом. Габриэль звонил мне вчера. Сказал, что вы виделись.

— Д-да, — опешила Лолита, но решила, что сейчас действительно необходимо охладить накал, — Он был так рад видеть меня, что чуть не скупил весь магазин в качестве подарка.

Она кивнула на стол возле окна, который Пётр сразу заметил, но после слов Лолиты об эвтаназии, стол сразу слился с окружением. Теперь Павлов смог подойти к нему и разглядеть фрукты, аппетитно лежащие в чаше, сладости в подарочных упаковках и ярко-красные розы. Да, Габриэль всегда был щедр в плане подарков. Радостно скачущий по всей палате парень, как призрак, мелькнул в воображении Петра. Что бы сказал он, если бы узнал о решении Лолиты?

«Бывали же случаи, когда полностью парализованные люди начинали ходить, — Габриэль уже отвечал на это, потягивая сигарету, — С твоей поддержкой у неё всё получится».

«Как бы не так», — отвечал уже иначе, чем в первый раз, Пётр.

После слов Лолиты опустились руки. Неужели теперь нужно было пустить всё на самотёк? Оставить как есть? И тогда вся эта борьба была бессмысленной. Пётр сам создал проблему, которая решилась бы быстрее без его участия. Мэрит и Кайо были правы. Всё пришло именно к этому.

Павлов уставился на подарки, но его мысли находились не в этой комнате и даже не в его голове. Они летали далеко отсюда, вне досягаемости Петра. Лолита не видела его уставшего небритого лица с опухшими глазами, но видела поникшую голову и опущенные плечи. Ей стало стыдно за всё, что случилось и за свой сделанный выбор, но он уже был сделан. Она считала, что Петру будет лучше, если он испытает это сейчас, чем всю последующую жизнь. Рано или поздно раны залечатся, а вот вылечится ли она — большой вопрос.

— Пётр, — позвала девушка его, но он даже не шевельнулся, — Я знаю, что это сложное для тебя решение, но поверь, для меня тоже.

Ничего в ответ не последовало. Статуя у стола ожила только спустя минуты молчания, когда Лолита уже не рассчитывала на ответ. Пётр поднял голову, и его взгляд упал на скамью возле дерева, под которым они сидели вместе с пожилой женщиной. Она говорила о том, что иногда нужно просто ждать, пока время всё сделает само. Но как можно ждать неизвестно чего сейчас? Ждать дня, когда Лолита заснёт и больше никогда не проснётся? Ждать, пока лекарство будет течь по её тонким венам? Ждать, зная, что ты мог бы всё изменить?

Солёные капли стекали по мраморному лицу безразличной на вид статуи. Мужчина чувствовал взгляд девушки на койке, но не мог повернуться к ней. Боялся, что скажет что-то не то, не сдержится, закричит, в истерике начнёт бить стены, разбросает молодые цветы и станет беспощадно топтать их лепестки, выжимая из них последние соки.

— Зачем всё это? — спросил сам себя Пётр, но Лолита не услышала этого.

Зубы заскрипели. Вены вздулись на висках. Руки сами сжались в кулаках. Пётр сорвался с места и схватил портфель. По дороге он хотел закричать во всё горло, как тем ранним утром до встречи с Габриэлем, но рассудок ещё не покинул его.

— Не уходи! — вдруг испугалась парализованная девушка внезапной перемене настроения Петра, — Не оставляй меня одну!

Он остановился возле двери. Одна часть Петра хотела остаться здесь с ней, но вторая понимала, что ему необходимо подумать наедине. Этот разговор вывел его из колеи и нужно было вернуть себе управление, чтобы не слететь вниз с обрыва. Он послушал второй голос и вышел из палаты, не взглянув на Лолиту.

Ноги сами несли его в сторону бара. В самый центр, где, как всегда, будет огромное количество людей, среди которых можно затеряться. По дороге туда мужчину чуть не сбила кучка велосипедистов. Они кричали что-то в его сторону, находясь уже за его спиной, но он даже не заметил этого.

«Я приняла важное решение, Пётр. И я надеюсь, что ты меня поддержишь или хотя бы поймёшь».

Слова Лолиты крутились в голове. Её спокойный голос сводил с ума, как и её пустой взгляд в этот момент. Два прекрасных иолита, которые раньше дарили тепло, теперь сожгли Петра заживо, не успел он опомниться.

«Я собираюсь подписать документы на эвтаназию, — она тогда замялась, потому что физически подписывать будет не она, а юрист, — В лечении нет смысла».

«Уже ни в чём нет смысла», — мгновенно ответил Пётр Лолите из прошлого.

— Эй! Мужчина!

Кто-то одёрнул его за рукав пиджака, и он сделал огромный шаг назад. Настолько сильным был окликавший его.

— Ты хоть смотри куда идёшь! Это проезжая часть, — голос принадлежал мужчине в его возрасте, стоящему с маленьким мальчиком, глаза которого буквально вылетали из орбит.

— Простите, — извинился психолог и попытался изобразить улыбку, но судя по хмурому виду спасшего его мужчины, у него это не получилось, — Задумался.

Бар был на другой стороне улицы. И если бы никто не окликнул Петра, то он не дошёл бы до него. Проиграл бы гонку, врезавшейся в него машине. Иронично.

Павлов не собирался напиваться до беспамятства. По крайней мере, он себя убеждал в этом. Он сел за столик в углу. С этого места он видел всех посетителей этого заведения. Сейчас их было немного, но время шло к ночи, поэтому наплыв скоро начнётся. Пётр сделал заказ и достал смартфон, чтобы не закапываться в воспоминаниях. Но фотография на экране пошатнула мужчину ещё раз, и некоторое время он смотрел на широкую улыбку его Лолиты. Той Лолиты, которая никогда не сдавалась. Никогда до недавнего времени. Напиток принесли сразу. Павлов выпил его залпом, только бокал коснулся стола. Официант ещё стоял возле него.

— Есть что-то крепче? — спросил мужчина и подвинул бокал обратно официанту.

— Коньяк? — вопросом на вопрос ответил парень в тёмно-синем фартуке.

— Неси. Бутылку.

— Мы не продаём бутылками, — возразил работник бара, жалостливо подняв брови.

— И что ты мне предлагаешь? Ждать каждый раз, пока мне принесут обновлённую стопку?

— Вы можете сесть за стойку.

— Там нет мест, — недовольно рыкнул Пётр.

Парень убедился в правдивости слов мужчины и, глубоко вздохнув, извинился и попросил немного подождать. Павлов запрокинул голову. На потолке висели декорации в виде