пытаясь найти хоть тонкую нить, чтобы зацепиться за неё и выбраться из этого. Когда диагноз был поставлен, нашлась ещё одна болезнь — опухоль в спинном мозге. Я сразу бросился оперировать.

«Ты чёкнулся, Роберт! Мы вдвоём не справимся с этим!», — он помнил, как Марк Баскевич кричал это, брызгая слюной.

«Нам нужно сделать это! — не менее агрессивно отвечал Нильсен, подготавливая бумаги к операции, — Эта опухоль может повлечь за собой ещё худшие последствия».

Баскевич подлетел к молодому нейрохирургу и влепил ему тяжёлой пощёчины. Бумаги полетели, как опавшие с дерева листья. Нильсен округлившимися глазами смотрел на своего партнёра, онемев от неожиданности. Баскевич схватил Роберта за плечи и прижал к стене.

«Слушай сюда, — сквозь зубы процедил он, — Ты должен мыслить трезво. Я понимаю, что она твоя дочь, и ты хочешь её спасти, но этой необдуманной операцией ты сделаешь только хуже. Давай пригласим других хирургов, которые смогли бы нам помочь?»

«Тогда будет слишком поздно, — не унимался Роберт, — Я не могу ничего не делать, пока моя Ханна страдает».

— Зря я его тогда не послушал, — с сожалением вспоминал Нильсен, скрыв лицо руками, — Ханна умерла, как только я закончил удалять опухоль. Мне дали недельный отпуск, за который я решил, что больше никогда не вернусь в больницу, как нейрохирург. Мы с женой решили ходить к психологу, чтобы никто из нас не наложил на себя руки. И когда мы смирились с утратой, жена предложила открыть свой центр психологической помощи. Я прошёл обучение, и теперь вот, — он раскинул руки в сторону, — это здание стало прекрасным местом, где мы помогаем другим людям справиться с их проблемами.

— Сожалею вашей утрате, — только и мог сказать Павлов.

— Поэтому я понимаю твоё рвение что-то сделать для Лолиты, — не ответил Нильсен на слова Петра и стал снова рыскать в карманах пиджака, — И в качестве моего извинения прими это.

Ещё один конверт оказался в руках Петра. Он подумал, что его содержимое схоже с тем, что оставил отец Беатрис, но открыв его, увидел два билета в Дели. Пётр смотрел то на билеты, то на Нильсена. Он не понимал зачем директор решил подарить ему билеты в Индию.

— Ты хотел совет от меня, — пояснил Нильсен, легко улыбаясь, — Я разговаривал с Лолитой вчера. Она мне всё рассказала об эвтаназии, и я подумал, что перед тем, как это случится, вам необходимо встретиться с моим другом из Сонагири. Он джайн, и, возможно, сможет поменять мировоззрение Лолиты. Думаю, увидев его, Лолита поймёт, что жизнь не заканчивается.

Мужчина со шрамом на щеке встал с места и подошёл к Нильсену. Когда директор встал, Павлов обнял его, как своего отца: крепко и с любовью.

— У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас, — дрожащим голосом говорил Пётр, не отпуская директора.

— В благодарность я хочу, чтобы вы вернулись вдвоём. Нет ничего лучше, чем твой совет, который помог людям, верно?

— Несомненно! — почти вскрикнул от радости Пётр, — Ещё раз спасибо, Роберт! Вы не представляете, как мне была необходима ваша поддержка.

Нильсен кивнул головой, провожая радостного Петра, бегущего к своей Лолите, а сам остался наедине с гнетущей мыслью о будущем.

15

Таким вдохновлённым Лолита не видела Петра очень давно. Он никогда не был скупым на эмоции, но в этот раз они захлёстывали его, он захлёбывался ими, пытаясь рассказать Лолите о предстоящей поездке. Когда он несколько раз переходил на русский, чтобы высказать всё более красочно, девушка смеялась. В итоге, она не смогла отказать Петру и согласилась на небольшое путешествие в Индию. Пётр умолчал о конкретном месте, куда они направятся, желая оставить это в тайне.

До дня X оставалось около недели. Петр искал необходимое оборудование для Лолиты, но оно стоило невероятно дорого, даже с его отложенными деньгами. Нельзя было тратить их сейчас. Они понадобятся на обратный путь, потому что билеты, подаренные Нильсеном, были в одну сторону.

Пётр был дома, зачитывая законченную дипломную работу. Защита уже завтра. Павлов благодарил тот день, когда его посетила муза. Без неё он так бы и сидел у разбитого корыта. Быстрее бы всё это прошло. Сейчас время тянется, как резина, почти невыносимо медленно. Пётр был уже полностью в Индии. Ему не было дела до этого глупого диплома и того, что в нём написано. Да и самой комиссии будет всё равно. Они давно всё решили.

Мужчина поправил висящий пиджак, и что-то зашелестело в его карманах. Тут Павлов вспомнил о конверте, который оставил ему отец Беатрис. Психолог поспешно вытащил его и сел обратно на диван, всматриваясь в белый лист. Аккуратно разорвав верхушку конверта, Пётр вытащил из него сначала сумму нескольких его сеансов, а затем письмо. Взгляду сразу бросились нарисованные цветными карандашами цветы, выведенные по краям листа.

«Здравствуйте, доктор Павлов!

Мы с папой переезжаем в Му-и-Рана, где папе предложили работу. Он сказал, что купил нам дом, в котором у меня будет большая комната. Больше, чем сейчас (улыбающийся смайлик). Сначала я не хотела туда ехать, потому что у меня здесь много друзей. Но папа сказал, что я могу приезжать сюда к тёте Кирстен. В последнее время она стала другой. Она говорила, что работает с вами. И после разговоров с вами ей становится легче, но её всё ещё беспокоит история с её ребёнком. Я не знала, что у меня есть брат (удивляющийся смайлик). Прошу вас, сделайте так, чтобы её это больше не беспокоило! Она мне сначала не нравилась, но после того, как вы сказали, что ей одиноко, всё поменялось. Честно-честно.

Я снова играю на фортепиано. Я всё ещё вспоминаю маму, но теперь все песни я играю для неё. Может она всё-таки слышит? Вы были правы, когда сказали, что мама не хотела бы, чтобы я грустила так долго. Грусть — это хорошо, но только когда она не затягивается на долгое время (рисунок Петра с длинными усами, как у знатока).

Я решила написать вам письмо, чтобы вы не грустили, когда узнаете, что мы уезжаем. Когда я приеду к тёте Кирстен, я привезу вам мой рисунок жирафа (маленький рисунок жирафа). Там будет ещё кое-что, но это сюрприз (смеющийся смайлик).

Спасибо! Вы самый красивый, добрый и весёлый доктор!

Беатрис».

Внизу были нарисованы голуби, вокруг которых стояли клетки с животными. Пётр сразу понял значение этого рисунка. На протяжении всего прочтения он улыбался, но, когда Беатрис говорила про ребёнка Кирстен, мужчина отвлёкся, смотря сквозь цветной лист с аккуратно