– А у тебя были мужчины до Себастьяна? – вдруг спросила Джаннет, бесцеремонно прерывая на полуслове свою же подружку. – Или он стал первым?

В комнате мгновенно повисла тишина, и все взгляды устремились на меня, поблескивая от любопытства.

– Ой, – отмахнулась я, скалясь в подобии улыбки, – для меня каждый раз, как первый! Но, увы, запоминать все в деталях никогда не пробовала, вот как, скажем, Мариэт. Надо же помнить детально каждый член и как он входил в ее рот. Это был весьма познавательный экскурс.

Миранда прыснула, а Джаннет решила не останавливаться на достигнутом и продолжать нагнетать обстановку:

– То есть ты считаешь, что Мариэт – девица легкого поведения?

Я с интересом посмотрела на притихших болонок, особенно на ту, что являлась теперь предметом нашего разговора. Высокая, стройная, ярко-рыжая, с огромными зелеными глазами. Жаль только, что интеллект весь ушел в красивую высокую грудь. Соскользнул, так сказать…

– Я считаю, что Мариэт стоит поберечь себя в будущем, – ответила, пожимая плечами. – Потому что в ее жизни осталось не так много мужчин. В будущей жизни, имею в виду.

– Как это? – ужаснулась красотка.

– Очень просто. Ты почти исчерпала предоставленный на это тело лимит партнеров. Думаю, здесь не обошлось без вмешательства низших бесов, они толкают безупречно идеальных девушек к неразборчивым связям, питаясь их энергетикой. В итоге к сорока тело будет изношено, а ауру укрепить станет почти невозможно.

– Что за бред?! – вспылила Джаннет.

– Что за бесы? – уточнила Мариэт, присаживаясь ближе и испуганно поглядывая на хозяйку дома. – Я, в общем-то, не слишком верю в подобное, но послушала бы с удовольствием.

– Ну, вообще-то я на отдыхе не работаю, но в качестве исключения могла бы раскинуть карты и посмотреть, насколько плохи дела, – смилостивилась я.

– Ой, и я бы посмотрела, – обрадовалась Миранда. – Можно?

– И мне можно? – одновременно подали голос оставшиеся болонки.

– Вы что, рехнулись? – вскочила Джаннет.

– Всем можно! – радушно улыбаясь, поднялась и поманила потенциальных клиенток за собой, в предоставленную нам с Бастиком спальню. – Только соблюдайте тишину и проникнетесь уважением к духам. Они не любят скептически настроенных личностей и могут вовсе проигнорировать мой зов.

– Шарлатанка! – поднявшись за нами, выдала Джаннет.

– Вот вас-то я и попрошу остаться, – с прискорбием сообщила я. – Вы мне баланс постоянно нарушаете. Отдохните пока, макияж поправьте… Вон, под правым глазом тушь потекла уже.

– Я не пользуюсь тушью! – почти заорала на меня девица.

– У нее наращенные ресницы, – кивнула Мариэт.

– Тогда что это там такое безобразное? – я сделала вид, что присмотрелась. – Ох, это же родинка! Надо же, как неловко получилось. Ну да ладно, суть не в том. Вам, Джаннет, с нами нельзя, найдите пока себе другое занятие.

Скользнув в предоставленную спальню, я придержала дверь, наблюдая, как входят Миранда и хозяйские болонки. Последние сильно нервничали, но природное любопытство победило инстинкт самосохранения. Так было и с библейской Евой, да-да…

Не могу передать, с каким удовольствием я закрыла дверь перед лицом Джаннет! От переполняющего счастья даже погадала болонкам с большой скидкой. Они остались в восторге, а я при двухстах баксах. Миранда погадать ей не просила, но смотрела за процессом с удовольствием.

Так мы и провели все время, пока мужчины не позвали нас на барбекю. Оказалось, Джаннет приходила к ним, жаловалась на меня и, не сыскав сочувствующих, ушла загорать.

Оставшуюся часть дня я провела рядом с Бастиком, постоянно чувствуя на себе тяжелый взгляд одной серьезно обозлившейся особи женского пола. Бедняжка явно разрабатывала план жуткой мести, а я тем временем пила потрясающе вкусное вино и заработала еще тысячу баксов у всех на виду. Поцелуями, ага.

В общем, когда мы наконец отправились к себе, ужасно хотелось просто лечь и уснуть, но публика явно ждала большего: от Джаннет, промчавшейся в свою спальню, находящуюся буквально за нашей стеной, до болонок, решивших еще посидеть внизу, поговорить о том и о сем. Джон также не преминул пожелать нам продуктивной ночи, а Миранда просто поцеловала братца в щеку, шепнув ему что-то, вновь вызвавшее улыбку на его лице.

– Наконец-то! – ворвавшись в комнату и упав на кровать, выдала я. – Как они мне надоели. Все!

– По-моему, все прошло прекрасно, – пожал плечами Бастик, направляясь к ванной комнате и резко раскрывая дверь. Та стукнулась о стену так, что зачатки сна мигом слетели с моих закрывающихся от усталости глаз.

– Ты чего?

– Секс, – напомнил жених, кивая головой на выход. – Народ ждет от нас феерии чувств. Огня! А ты, как старушка, в кровать и кверху лапами.

– И что, по-твоему, нужно крушить мебель? – я с интересом осмотрелась, остановив взгляд на красивой напольной вазе. Во мне медленно просыпался ненасытный вандал.

– Нет, Сисси, бить посуду мы не будем, ломать кровать тоже.

Я приуныла.

– Но на подоконнике попрыгать можно. И нужно. Иди сюда. – Он протянул мне руку, уже направляясь к окну.

– А если кто-то будет смотреть с улицы? – нахмурилась я, приближаясь к жениху.

– Мы сделаем имитацию качественной. Никто не сможет подкопаться. – Меня подхватили сильные руки, удерживая за попку и заставляя прижаться, обняв ногами мужскую талию. – Занавески прочь! Мы тут вакханалии предаемся, а они тряпок навешали…

Подоконник оказался чуть прохладным, а руки Бастика, теперь блуждающие по моей спине, горячими. Он сделал вид, что целует меня, склонив голову чуть в сторону, но оставив расстояние в несколько миллиметров.

– Жадничаем? – чуть охрипшим, несомненно, от холода голосом спросила я.

– Пятьсот баксов – тоже деньги, – ответил мне в губы Бастик, нагло скалясь. – Не сиди бревном, милая. Помоги любимому человеку имитировать страсть.

Я опомнилась, подняла ватные руки и обвила его шею, чуть подавшись вперед, отчего наши губы и правда встретились.

На миг сердце замерло в предвкушении, но Бастик тут же отстранился, передислоцировав внимание на мое ушко.

– Прекрасно, Мо, не останавливайся, – шепнул он. – Держись крепче, мы переезжаем.

Меня снова подхватили за самое мягкое место и на этот раз перенесли к одной из стен, прижав с силой и едва не снеся к чертям картину.

– А-ах! – закричала я, цепляясь за широкие крепкие плечи и с ужасом косясь на предмет искусства, представляя, сколько он может стоить. – Бастик! Ба-а-астик!

Жених, раззадоренный моей игрой, тоже начал входить в раж.

Раздался треск ткани, и мой черный комбинезон потерял товарный вид. Уставившись на вывалившуюся на свободу грудь в кружевном черном лифе, я слегка охренела и попыталась подтянуть порванные половинки ткани наверх и друг к другу, при этом продолжая работать как истинный профи: