Она взяла мою работу и быстро просмотрела ее.

– Да, действительно все правильно. Поздравляю вас, молодой человек. Надеюсь, встретимся на занятиях.

Она улыбнулась роскошной улыбкой королевы.

Я некоторое время пытался ждать Иру. Но она, как и остальные, все не выходила, и я решил пойти домой.

Дома меня встретила бабушка известием, что родители уехали в деревню навестить Лешку и вторую бабушку, а она осталась на хозяйстве. Мы с ней отметили мой успех, причем в отличие от мамы бабушка не пожалела для меня целой рюмки вишневой наливки.

Проспав два часа, я встал и начал думать, как провести сегодняшний вечер. Конечно, ноги привели меня в Уреку. Когда я зашел в знакомую калитку, мне навстречу выскочила Аня, ее руки были в муке.

– Сережа! – радостно закричала она. – Я уже знаю, что ты сдал на пятерку! Я звонила вам домой, и бабушка все рассказала. А у нас папа вернулся из поездки. У них с мамой сегодня семнадцатая годовщина свадьбы, дата не круглая, но они все равно празднуют. Давай проходи, будешь помогать.

Я прошел в дом. Там меня встречали уже знакомые лица. Аниного отца я видел и раньше, он частенько приходил на родительские собрания, вот только в роли ухажера его дочери я с ним еще не виделся.

– Ну проходи-проходи, хлопчик, покажись, кого это моя дочка каждый день вспоминает и с языка не снимает, – загудел басом отец Ани, Борис Васильевич. – Ты-то, Надюша, уже видела этого парня.

– Что ты, Боря, сам, что ли, ничего не помнишь? Твоя дочь только о нем и говорит. Ты подумай, у нее и подруг в школе почти не было из-за него.

Тут в разговор влезла Наталья Ивановна:

– Хватит болтать. Сережа, вот тебе кастрюля картошки – и чтобы была вычищена. Поставим варить, и за стол.

Я сидел на скамейке в саду, чистил картошку и смеялся над собой: «Ну что, Сергей Алексеевич, вот тебя уже и припахали в новой семье, скоро и белье будешь стирать».

Автоматически занимаясь своим делом, я размышлял, как буриданов осел, только вот у осла были две одинаковые охапки сена, а у меня – две совершенно разные девочки из абсолютно разных слоев общества. И если одна меня просто любила и не думала ни о каких выгодах, то вторая пока только развлекалась, найдя во мне новую и пока полезную игрушку. Но, может, если второй роман выльется во что-то серьезное, у меня будет намного больше шансов вылезти наверх, где я, возможно, смогу хоть как-то помочь своей многострадальной стране.

Пока я раздумывал, руки сами почистили всю картошку. Наталья Ивановна поставила кастрюлю на плиту, а меня позвала за стол. Естественно, я был посажен рядом с Аней. Напротив сидели ее родители, а сбоку, чтобы удобно было подавать угощения, расположилась Наталья Ивановна.

Здесь никто не заморачивался количеством налитого, и мне поставили, как и всем, рюмку с водкой. Мы посидели часа два. Сначала пели песни, потом Борис Васильевич принес гармошку, и мы с удовольствием пели и танцевали под нее. На звуки музыки подтянулись несколько соседей, и скоро уже танцевала почти вся улица. Несмотря на мои опасения, водки мне больше не наливали, так же как и Ане. Когда мы с ней танцевали, за нами следила чуть ли не вся женская половина присутствующих, что изрядно меня напрягало.

– Аня, давай исчезнем отсюда? – предложил я, и она сразу же согласилась.

– Только, Сережа, не как в тот раз. Не надо мне блузку расстегивать, пожалуйста, мы просто погуляем.

И мы сбежали с этого торжества. Гуляли по берегу реки, говорили о всяких пустяках, целовались, а я все удивлялся себе – тому, что мне действительно нравится бродить с этой милой девочкой, по уши влюбленной в меня, и слушать ее почти детские рассуждения. Когда мы вернулись, все уже разошлись. Мама и бабушка Ани убирали посуду, отец сидел у стола и курил:

– Ну что, молодежь, нагулялись? Дочь, иди спать, а с тобой, Сергей, я хочу поговорить.

– Хорошо, Борис Васильевич, поговорим.

Аня послушно ушла домой, бросив на меня тревожный взгляд.

– Сергей, – начал Борис Васильевич, – я смотрю, ты всерьез ухаживаешь за Аней. Не рано ли?

– Кгхм, – раздалось рядом скептическое хмыканье Натальи Ивановны. – Кто бы говорил.

Услышав слова тещи, Борис Васильевич несколько потускнел, но продолжал гнуть свою линию:

– Так, может, поделишься со мной своими планами на жизнь?

– Борис Васильевич, вы ничего такого не думайте. Я в этом году поступаю на медфак, и мне предстоит учиться еще много лет. Ане тоже нужно окончить школу и либо учиться дальше, либо получить профессию. Так что вы не волнуйтесь, никаких глупостей мы делать не собираемся.

– Ну хорошо, – удовлетворенно кивнул Борис Васильевич и гораздо тише добавил: – Но если что не так, голову как куренку сверну, понял?

– Отлично понял, – ответил я так же тихо. – Не переживайте, все будет хорошо.

Заметив, что мы беседуем, ко мне на защиту несся боевой отряд в составе Аниной мамы и бабушки.

– И что тут наши мужчины в одиночестве делают? Пойдем, Сережа, выпьем еще чаю с тортом, и тогда уж домой.

«Да, женская солидарность – это не шутка», – подумал я и пошел пить чай.

* * *

Три дня подготовки к биологии я провел дома. Звонила Ира, обижалась, что я не дождался ее с экзамена, и пригласила домой вместе готовиться к следующему. Но я уже знал, что это скорее всего будет не подготовка, а нечто другое, обычно заканчивающееся болезнью, в медицинской среде получившей название «эпидидимит женихов». Поэтому я поблагодарил за приглашение и посетовал, что никак не могу оставить дома больную бабушку. Услышав мое вранье по телефону, та только руками всплеснула:

– Ну ты и врать-то мастак!

Ну а во-вторых, как сказал один известный классик: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Я решил полностью довериться этому товарищу, к тому же пишут, что в этом деле он был спец.

На биологии нам с Ирой не удалось сесть вместе.

Я вытащил довольно простой билет. Когда пошел отвечать, то вновь в составе комиссии с удивлением увидел учительницу биологии из нашей школы. Она, по-видимому, давно ввела в курс дела своих коллег. Экзамен у меня вновь принимали очень благожелательно, и я вышел с очередной пятеркой в кармане.

На свою голову, я решил подождать Иру. Та вышла минут через двадцать после меня и, ни на кого не глядя, пошла по коридору.

– Ира, что случилось? – догнав, спросил я ее.

– Ничего не случилось, ваши тупые училки поставили мне тройку.

И тут я совершил ошибку, которую, наверное, никогда не совершил бы, если бы мне было шестнадцать лет. Но я-то понимал, что Ира сдает экзамены просто потому, что ее отец хочет, чтобы она для начала попыталась своими силами поступить в вуз. Если что-то пойдет не так, он просто снимет телефонную трубку, и его дочка будет учиться там, где ей нужно.