Выросла она вовсе не ведьмой, а красавицей, и отец графинь, знатный, богатый, но большой чудак, женился на ней и звал ее ласково Фанучча. Конечно же, семья не одобрила его выбор и даже лишила большей части наследства, которое предки, впрочем, начали проматывать еще в те дни, когда король хлопал дверьми и твердил, что наш королевский дворец — жалкая лачуга.

Говорят, правда, что отец наследство не промотал, а потратил на лечение жены, у которой было больное сердце. Хотя, возможно, главной причиной ее болезни была неожиданно свалившаяся на нее удача, ведь ей самой не верилось, что из облезлого уродца она превратилась в красавицу, вышла замуж по любви, родила трех дочерей, живет в этом потрясающем дворце, и у нее прислуга и все такое прочее. И чувствуя себя виновной в нарушении мирового порядка — ведь где это видано, чтобы дочь проститутки попала из картонной коробки в самый роскошный в городе особняк — она изо всех сил старалась не привлекать к себе внимания. Одевалась всегда во что-нибудь неприметное и даже потрепанное, а густые волнистые волосы стягивала в пучок. Ходила, ссутулившись, в стоптанных бесформенных туфлях, встретив кого-нибудь, бледнела, а если ей делали комплимент, чуть не падала в обморок. Прислуге, и особенно нянюшке — одного с ней возраста, такой же умной, доброй и красивой, но, конечно же, не такой везучей — она всячески давала понять, что это они — хозяйки в доме, и сама не принимала никаких решений без их одобрения.

Ей казалось, что если она вот так съежится и спрячется, то убедит всех, что на самом деле ей вовсе не повезло и за мировой порядок можно не беспокоиться.

Местные старожилы утверждают, что маленькие графини казались скорее дочерьми нянюшки, которая воспитывала их по своему усмотрению. Перед школой девочки должны были перестелить постель. Перестелить, а не заправить. Потом приготовить себе завтрак, вскипятить молоко, сделать тосты, вымыть чашки и молочник. Маддалена и Ноэми научились делать всё как следует. Но самая младшая не научилась ничему. Даже за другими доделать не могла, только все портила.

— Tenisi is manus de arrescottu! У тебя руки-крюки! — выговаривала ей нянюшка. — Вот ведь бестолковая! По-другому и не скажешь!

Так и прилипло.

Иной раз графиня вдруг начинала бунтовать: «А вот возьму и испеку вам чудесный творожный торт, белоснежный, с украшениями?! Или сыграю на скрипке венгерские танцы?! А может, спою красивым голосом целую оперу?! Или научусь водить самолет?!»

Нянюшка только фыркала и отмахивалась.

— Insàraza deppèusu zerriài a sʼesorcista! Придется изгонять из тебя злых духов!

На самом деле нянюшка хотела, чтобы девочки росли такими же, как все. Не ощущали себя богачками. Тем более что богатыми они уже не были, а постепенно беднели и беднели и распродавали все, чем владели, но самый большой урон нанесли им расходы на лечение матери, вот и осталось у них от всего особняка всего три небольшие квартиры.

Нянюшка вышла замуж поздно, за вдовца из своей деревни — у него уже были взрослые сыновья, но этот поздний брак оказался для нее не таким уж счастливым. Понятно, что она скучала по своим графинюшкам. Все вспоминала, как в окна хлестал дождь или бушевала гроза и они все вместе спали в огромной кровати и забывали о том, что творится за окном, хотя уже и матери их не было на свете, и отец совсем ненадолго ее пережил. Наверняка она скучала даже по бестолковой графине, которой ничего нельзя было поручить — а ведь сколько раз молила Бога прибрать к себе бедняжку, которая временами и на ногах-то едва держалась, а когда возвращалась из школы, ее рвало.

Ей редко удавалось навестить их, но иногда она приезжала вместе с мужем на машине, и всегда привозила им гостинцы: фрукты, овощи, деревенских кур, яйца и непременно домашние сладости — и, если никого не заставала дома, оставляла сумки в атрии.

А вернувшись в деревню, только и думала, что об этом доме, выходящем на сырую и темную улочку, и внезапном слепящем свете маленькой, открытой всем ветрам площади сразу за домом, нависающей над бескрайним Кальяри. И о лазурных ночах, и о луне, и о звездах, что виднелись в окнах графского дома — таких сияющих она больше не видела нигде и никогда.

Теперь она овдовела, да и прибаливать начала. Их с мужем дом был завещан его сыновьям, и они его продали, а ее собственный, где она жила, пока не поступила в услужение в Кальяри, теперь принадлежал ее племянникам: Элиасу и его брату с семьей. Элиас — человек хороший, но он и так помогал брату обрабатывать землю и ухаживать за скотиной, вдобавок у него у самого была маленькая строительная фирма. Куда ему еще и о тетке заботиться!

Вот бестолковая графиня и решила забрать нянюшку обратно к себе.

Ноэми пыталась отговорить ее и сначала вразумляла по-хорошему. Просила подумать как следует. Няня стареет. А вдруг она заболеет и за ней придется ухаживать? А сестра-бестолочь не справится? И что ж тогда, отправлять ее обратно? Лучше уж вообще не приглашать. И потом, она что, забыла, что нянюшка у них с характером? Так пусть вспомнит, как она когда-то всеми ими командовала. К тому же у нянюшки давным-давно своя жизнь.

Ноэми даже напомнила графине, как нянюшка молилась, стоило сестре напортачить: «Gesú Cristu miu, si da dèppis lassai aici, liandèdda! Господи Иисусе, чем такие мучения, уж лучше забери ее к себе!».

Но по-хорошему не получилось. Графиня пожимала плечами и говорила, что все эти благоразумные люди ей страшно надоели. Тогда Ноэми перестала с ней здороваться, встречаясь на лестнице, а увидев из окна, захлопывала ставни.

В конце концов Ноэми выдвинула главный аргумент — они бедны. Откуда взять деньги? У нянюшки, конечно, есть пенсия, но ведь понятно, что старикам рано или поздно потребуется дорогостоящее лечение. Что они будут делать, если у них каждый грош на счету?

Графиня парировала пункт за пунктом. Ах, значит, они бедные? А на настоящих бедняков сестра не хочет посмотреть? Она распахивала окна на улицу, где на веревках сохли лохмотья — хоть огородное пугало наряжай.

Надо сказать, что в Кальяри в квартале Кастелло до сих пор богатые и бедные, ученые и неучи живут бок о бок и все всё друг про друга знают, потому что улочки узкие, и люди переговариваются, открыв окна и двери, и их прекрасно слышно, особенно летом в жару, когда всё распахнуто настежь. А те, что живут под горой, даже зимой двери не закрывают, и воздух пропитан запахами плесени и мыла — зимой они белье сушат дома; а еще пахнет едой, и едят они тоже при открытых окнах и дверях и всех, кто проходит мимо, приглашают к столу.

Хотя бестолковая графиня и считает, что не так уж они бедны, она очень переживает, когда вечерами сестры собираются вместе и считают свои деньги, ведь постоянной работы у нее нет. Сальваторе работает в банке и платит по кредиту, на который была выкуплена квартира, где живут они с Маддаленой: та защитилась с отличием, но шьет и готовит — в основном, сладости для одного ресторанчика по соседству — на дому и без четкого графика, чтобы не переутомляться на случай, если забеременеет.