Я думаю, что лучший способ полюбить что-то – постараться посмотреть на это глазами другого человека. Он видит то, чего не вижу я, любит что-то так сильно, что его страсть и боль находят отклик внутри меня. Ара перехватила мой пристальный взгляд, и я выдержал ее насмешку с юмором, которого на самом деле не ощущал. Возможно, Генри и обожает этот город, но я здесь чужой, который чувствует энергию древних неизвестных богов, которая меня пугает. Я с нетерпением жду, когда воссоединюсь со своими братом и сестрой. Я скучаю по ним каждую минуту и по ночам не могу сомкнуть глаз, с ужасом думая о том, что они мне скажут, когда я вернусь. Спэрроу умоляла меня не уходить, но у меня, конечно, было серьезное оправдание. Миссия. Надо было найти таинственного писателя, а сведения о его перемещениях были настолько беспорядочными, что это оправдывало даже такой окольный путь. Что возвращает нас к теме книг.

Книги. Сейчас их больше: есть не только наша, но и та, которая лежит в котомке у Ары. Пока они вдвоем пили чай, Ара обвиняла Генри в том, что тот втянул нас в эту обреченную на провал затею.

– Сколько раз я должна тебе объяснять, – рявкнула на него Ара, – книги появляются только тогда, когда они этого желают. Выкинь свою идею из головы, Генри. Ты не получишь никаких ответов в конце своих поисков.

Я отметил, что у нее невероятно авторитетный тон. Естественно, Генри тоже обратил на него внимание. Он довольно долго и неотрывно на нее смотрел. В его глазах отражались керамические плитки цвета морской волны, которыми были облицованы стены рядом с нами. От его чашки непрерывной струйкой поднимался пар.

– Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверена?

Ара нервно одернула рукава, и я не мог не обратить внимания на пятна на ее руках. Ей было не так много лет, но что-то резко ее состарило. Лоб и подбородок изрезали глубокие морщины, в темных волосах появились седые пряди. Но она все еще оставалась красивой женщиной с великолепной осанкой, облаченной в складчатое льняное одеяние цвета пшеницы.

– Я просто хочу оградить тебя от разочарования, – сдержанно ответила она. – В этом мире существуют давно погребенные тайны, которые лучше забыть.

Она протянула через стол загорелую руку и коснулась запястья Генри. Я отвернулся, приведенный в замешательство этим материнским жестом, чувствуя, что оказался свидетелем сцены, которая не предназначалась для посторонних глаз.

Генри отдернул руку, в восхищении указав на архитектурный шедевр, бросавший на нас спасительную тень. Этот храм был настолько высок, что мы не могли видеть его вершину.

– Ничто не сможет удержать меня от разговора с неким Фарадеем. Я уже договорился о встрече, да у меня к нему всего несколько вопросов. Что в этом страшного?

Ара не успела ответить на вопрос, потому что котомка Генри развязалась и из нее прямо на пыльные камни мостовой выкатился мохнатый извивающийся клубок. Генри восторженно вскрикнул, подхватил щенка и, устроив его у себя на коленях, ласково погладил.

– Я не могу поверить, что ты решил взять это с собой, – пробормотала Ара, снова одергивая рукава.

– Это жизненно необходимо для любого искателя приключений, – усмехаясь, ответил Генри, поднимая коричневатый меховой клубок и целуя его в черный нос. Щенок ударил его лапой по подбородку и игриво зарычал. – Разве может человек обойтись без собаки? Как бы то ни было, этот славный малый способен распознавать истинные человеческие эмоции. Сегодня вечером он будет нам чрезвычайно полезен.

– Что за чушь! – воскликнул я в унисон недовольству Ары.

Наверное, это был единственный раз, когда мы достигли согласия. Сам я всегда оказывал предпочтение кошкам, а до этой авантюры думал, что Генри держит только птиц, но, как оказалось, его интересы гораздо шире.

– Скажи, Бартоломео, правда ли, что Спайсер рассердился на меня безо всякой причины?

Щенок, продолжая молотить лапами воздух, издал короткий и высокий вой.

Визгливо рассмеявшись, Генри обнял пушистое создание и прижал его к груди.

– Вот видишь. Он само совершенство.

Как и ты сам, – подумал я, – хотя порой ты бываешь просто невыносим.

– Ба, да он будет огромным, – проворчал я, скрестив руки на груди. – Я не собираюсь за ним убирать.

– До этого еще много веков, – заверил Генри.

Поистине, его познания в магии и всем, что касалось Фейри, были неоспоримы. Хотя Ара, вероятно, могла бы бросить ему вызов.

– Он еще долгие годы будет помещаться в моей котомке, потом я найду место, где он будет расти. А сейчас допивай свой чай. Я хочу осмотреть этот храм до наступления темноты.

* * *

Гром сотряс магазин Кэдуолладера до самого основания. Уже смеркалось, и дождь яростно хлестал по стенам магазина. Впрочем, в отсутствие окон определить время в этом месте было невозможно, а свет от постоянно горевших свечей и фонарей был довольно тусклым. Шли часы, а с ними улетучивалось и мое терпение. Я не могла избавиться от мысли, что мы с большей пользой потратили бы время, если бы отправились в путь, оставив позади Лондон со всеми его опасностями. Но магазин Кэдуолладера располагался между Дептфордом и человеком Дальтона, у которого были лошади, что давало нам шанс отправиться в путь вместе с Матерью, которая обеспечила бы нам более сильную защиту.

Но, бросив взгляд на Мэб в клетке, я вспомнила, что на кону гораздо больше, чем то, что заточено внутри меня. Ее необходимо было освободить как можно быстрее, если только такое было возможно.

Я нашла укромный уголок и уселась, подогнув под себя ноги, с намерением почитать дневник Дальтона. Кхент бродил возле входа, а Мэри болтала с Найлсом. Но едва я перевернула страницу, как дверь с грохотом распахнулась. Мы все подскочили. Это вернулась Фатом. Вместе с ней в комнату ворвался странный ветер, из-за которого зашелестели страницы и задребезжали полки. Ранее Дальтон отправил Фатом на задание, потому что одинокая женщина, проезжающая по городу, не должна была привлечь к себе много внимания. Магазин наполнился солоноватым запахом ила – запахом, который был мне хорошо знаком. Так пахло посылаемое с небес предупреждение о неумолимо надвигающейся буре. В комнату вошла фигура в плаще, прижимавшая к груди сверток, и свечи замерцали и задрожали. Я закрыла дневник и спешно спустилась по лестнице к остальным. Мы собрались возле прилавка, ожидая, пока к нам подойдут Фатом и незнакомец. Из-под его плаща были видны только руки, сжимавшие сверток, – белые, как высушенная кость.

– Это хозяин таверны? – спросил Дальтон, постукивая пальцами по стеклянному прилавку. – Из «Березы и лиса»? Значит, слухи не врут…

– Я понимаю, вам надо спешить, но давайте не будем делать ошибок.

Незнакомец оказался женщиной – миниатюрной и хрупкой. Она откинула капюшон, и мы увидели невероятно светлые волосы и бледную кожу. Ее маленькие лукавые глаза были цвета светлой весенней зелени, а губы и щеки вообще лишены какого-либо цвета. Белоснежные волосы были стянуты черной лентой, несколько выбившихся из-под нее своенравных завитков касались подбородка. Наибольшее удивление вызывал висевший у нее на шее талисман – эмалевая брошь в форме звезды, инкрустированная камнем, который постоянно менялся. В считаные мгновения он становился то рубином, то аметистом.