– Вот поэтому я здесь, – сказала я, дрожа всем телом.

Мне следовало поторопиться. Я знала, что все, что я могу сказать, не удивит Переплетчика. Он уже все обо мне знал.

– Я пришла, чтобы снять заклятие с Матери. Ее душа заперта внутри паука, в которого ее поместил Отец много веков назад.

Переплетчик вздохнул так, будто наслаждался изысканным букетом дорогого вина, и его ноздри-щели раздулись, обнажив в глубине переливающиеся черные чернила.

– Да, я хорошо помню этот случай и с неохотой согласился на договор. Нелегко снимать такое заклятие. – Существо, склонившись над столом, потянулось ко мне, и меня чуть не вырвало от исходившего от него смрада. – Тебе придется туго, отпрыск Темных Фейри.

– Я… я готова, – заикаясь, произнесла я.

Мужайся. Я вспомнила прилив храбрости, который испытала, когда Кхент надавил большим пальцем мне между лопаток.

– Что я должна делать?

Существо погрозило мне червячным пальцем и тряхнуло узкой белой головой.

– Песнопение уже началось. А сейчас, – оно снова вздохнуло, судорожно передернувшись всем телом от восторга, – сейчас пришло время жженой полыни.

Я тоже почувствовала ее запах. Воздух наполнился едким ароматом горелой полыни, из-под земли поднялся клуб дыма и окутал нас. Он разрастался и разрастался, пока не начал меня душить. Но дым не действовал на Переплетчика, который отвратительно улыбался, наблюдая, как я кашляю, хватаясь за шею и чувствуя, что дым обжигает мне горло. Я поняла, что вдыхаю огонь и он уже опалил мои внутренности. Вдруг появилось пламя, быстро окружило меня и прыгнуло мне на одежду. Я напрасно пыталась потушить огонь: это невозможно было сделать. Подол вспыхнул, его стали пожирать голодные жаркие языки, которые перекинулись на мое тело. От нестерпимой боли онемели ноги. Нет, не онемели – полностью сгорели. Я уже видела оголенные кости, обожженные мышцы. Жир сочился и потрескивал, приближая мою гибель.

Должно быть, мои вопли были душераздирающими, но я не могла их слышать из-за треска и шипения огня. Я беспомощно наблюдала, как занимается остаток моего платья и обгорают мои пальцы. На них уже ничего не осталось, кроме опаленных костей, которые пытались схватиться за пузырившуюся шею, таявшую, как воск. Крики стихли – по крайней мере, они должны были прекратиться, потому что у меня больше не было рта. Вместо него зияла рана, куда бесконечным потоком вливался огонь, поджаривая меня снаружи и изнутри. Я почувствовала удар в лицо, и оно вдруг покрылось влагой. Потом я ощутила толчок, словно от выстрела ружья. Мои глазные яблоки лопнули.

Все было кончено. Я должна была быть мертвой, учитывая всю эту безумную боль и огонь, который полностью меня уничтожил. Но все-таки… Все-таки… Ко мне вернулось зрение, и я снова увидела Переплетчика. Казалось, ничего не произошло. Огонь исчез, и только легкий привкус гари во рту напоминал о нем. Но облегчение длилось недолго. Я кинула взгляд через стол, и меня встретила улыбка, в которой читалось, что мои испытания только начались.

– Ты все еще хочешь это сделать? Все еще готова?

После того как неожиданно пропал жар пламени, я была мокрой и чувствовала озноб, словно испытывая симптомы надвигающейся болезни. Я крепко обняла себя за плечи и отвернулась от Переплетчика, зная, что это какая-то проверка, какая-то хитрая игра. Незнакомка предупреждала меня, что если начнется ритуал, то его обязательно надо завершить, пути назад уже не будет.

– Да, – прошептала я, – я все еще готова. Неужели Отец тоже так страдал? Чтобы наложить заклятие?

Переплетчик откинулся назад. Его глаза-щели расширились, словно от удивления.

– После того как он лишил Мать всей крови, почти убив ее, он поймал восемь смертных и вдохнул в их грудь добрую волю. А потом сжег их на поле полыни. В течение многих дней дождь не мог потушить тлевшие угольки. Когда они наконец превратились в пепел, он смешал его с вином и выпил.

– То есть вместо него пострадали другие? Как это на него похоже! – Я покачала головой.

– Существует множество способов привлечь к себе внимание Переплетчика. Ты заинтересовала меня из-за своего доброго сердца. У него оно каменное. А сейчас дай мне руку, храбрая дуреха. Требуется жертвоприношение.

Разве я еще не принесла себя в жертву? Тем не менее предстоял следующий этап снятия заклятия, которого я боялась больше всего. Кровь и чернила. Но я решила, что надо постепенно двигаться вперед – шаг за шагом. Ничто не было реальным в этом странном мире теней, даже ужасная боль от ожогов, которую невозможно было вынести. Даже моего страха, похоже, в действительности не существовало.

Через разделявший нас небольшой круглый стол я протянула Переплетчику правую руку ладонью вверх и закрыла глаза. Переплетчик тут же прекратил наклоняться ко мне.

Только когда я вновь открыла глаза, существо шевельнулось. Боже мой, оно заставляло меня наблюдать за всеми его чудовищными действиями! Я проглотила ком в горле и выпрямила спину, полная решимости продолжать. Шаг за шагом. Мне просто нужно было продолжать и помнить, что я нахожусь в царстве призраков и иллюзий.

Левая рука Переплетчика зависла над моей ладонью. Три изогнутых пальца опускались ниже и ниже, сантиметр за сантиметром. Маленькие голодные рты торопливо раскрывались и закрывались, и чем ближе они были к моей коже, тем быстрее двигались. Меня чуть не вывернуло наизнанку, я с трудом подавила позыв к рвоте. Казалось, мои собственные кишки наполнены извивающимися змеями. Я была уверена, что Переплетчик не смотрит на наши руки, а наблюдает за моим лицом, наслаждаясь тем, как дрожат мои губы всякий раз, когда я испытываю боль.

Как только длинные пальцы Переплетчика нащупали мою ладонь, они сразу же стали жесткими и начали погружаться в мою плоть. Сначала прикосновение было слабым – просто легкое подрагивание, как будто кто-то шаловливо щипал меня за ладонь, но подрагивание не прекращалось, а пощипывание больше не было игривым. Я бросила взгляд на Переплетчика, и, несмотря на то что приказала себе не паниковать, мое дыхание стало отрывистым и громким.

– Может, мне остановиться? – Он дразнил меня и посмеивался.

– Нет! – крикнула я. – Я делаю это по доброй воле.

– Ты действительно согласна? Может, ты просто так думаешь, но духом не готова? Давай посмотрим.

Мне был ненавистен его голос, мрачный и безучастный, и меня злило, что он меня пугает. Его пальцы тянули и тянули, поднимаясь в воздухе, но моя рука оставалась неподвижной на столе, крепко удерживаемая какой-то невидимой силой. Я смотрела, с ужасом открыв рот, как кожа моей ладони натягивается и постепенно начинает рваться. Сначала рана была небольшой, но скоро хлынула кровь, заполнив места, где разошлась кожа. Кровь била фонтаном. Она была горячей, почти обжигающей, особенно по сравнению с холодным воздухом и пальцами Переплетчика, которые странным образом вообще не имели температуры, как будто это существо было недостаточно теплым, чтобы считаться живым, и недостаточно холодным, чтобы оказаться среди мертвых.