против одного не устоял. А тут сделают инвалидом, и все равно поступят по-своему. Теперь только старшой мог спасти меня. Если он одобрит, мне крантец.

Я повернулся к столу. Двое с ухмылкой смотрели на меня, но лицо старшого было серьезно и это почему-то обнадежило. Если он законник, беспредел ему не нужен. Лишняя головная боль.

— Так прописку же давным-давно отменили! — сказал я, стараясь изо всех сил скрыть свое волнение. — Это противоречит демократическим принципам нашей исправительной системы.

Парнишка оглянулся на старшого. Но, не дождавшись никакой реакции, снова занялся мною. Правая щека его приподнялась. Он сощурил глаз, подмигнул подельникам.

— Как отменили? Почему я об этом ничего не знаю? А может быть, ты врешь? А врать нехорошо! За это ай-я-яй бывает! Взрослых дяденек обманывать очень нехорошо! Они этого очень не любят. Зачем ты хотел обмануть взрослых дяденек? Тебе разве мама не говорила, что обманывать нехорошо? Ну, чего ты глаза отводишь? Крюк! Он нас хочет обмануть! Это же нехорошо? Обманывать уважаемых людей — это нехорошо.

Крюк? Не может того быть! Я повернулся к столу и внимательно всмотрелся. Да, несомненно, это был он. Даже наколки такие же! Но этого не могло быть! Как зомби, я приблизился к столу и медленно опустился на скамейку. Быстро глянул на Крюка и отвел взгляд. От него это не укрылось. Он усмехнулся, медленно осмотрел меня.

— Ты чего, парень? Так сильно напугался! Да не боись ты! Никакой прописки не будет! Это у него шутки такие! Мы мирные люди, и наш бронепоезд стоит на запасном пути, — улыбаясь, проговорил Крюк. Отодвинул пустую кружку от края стола.

— Простите! Но я вас, вот как сейчас, видел мертвым с ножом в груди, — сказал я и тут же пожалел о сказанном. Наверно, не стоило говорить об этом. Но слово — не воробей.

Крюк переглянулся со своими товарищами. Лицо его стало мрачным. И взгляд озабоченным.

— Говоришь, мертвым? С ножом? Как сейчас? Так? — задавал он вопросы. — А ну-ка подробней.

— Да! Да! Именно так! Какая-то мистика, — лепетал я. Кажется, залетел. Черт меня дернул за язык.

— И где ты это видел? Ну! — Крюк выбросил ладони на стол и сжал их в кулаки. На каждом пальце была какая-нибудь наколка.

Рассказать всю правду? Но тогда они могут найти медиков и неизвестно, что с ними сделают. Скорее всего, сделают что-нибудь нехорошее. Как-никак кощунство над трупом. Да и я бросил его в мусорном баке. За это тоже по головке не погладят. Потому что ее оторвут самым примитивным способом.

— Ну, хоть это и не приветствуется здесь, у меня одноклассник в ментовке служит. Он мне показывал фотографию в морге. И сказал, что это Крюк. Там еще и фамилию, имя, отчество, но это я не помню. И сказал, что это авторитет. Что висяк, убийц, скорее всего, не найдут, — пробормотал я скороговоркой, смотря в угол. — А ментам, сами знаете, лишний висяк не нужен…

На этот раз мой юный следователь сразу взял с места в карьер. Я, признаться, даже не ожидал от него такой ретивости. Глаза его блестели. Он лихорадочно потирал руки.

— Отвечать быстро и не задумываясь! — проорал он визгливо, едва я опустился на стул. Пронзил меня своим взглядом. — Понятно? Я хороший психолог. Лучше всякого полиграфа ложь чувствую.

— Слушаюсь, гражданин начальник! Отвечать быстро и не задумываясь! — рявкнул я.

Вытянулся, насколько мог, на стуле в струнку. Полянский Юрий Михайлович, так звали моего следователя, посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Да, я, конечно, виновен, поскольку мешал ему сделать звездную карьеру. Вот всем попадаются нормальные подозреваемые, а ему какой-то урод! Как же он меня ненавидел! Всем своим следовательским существом. И конечно, считал меня последним подонком.

— Где берете наркотики? Фамилии! Адреса! Быстро! Не задумываясь! — брызгал он слюной. Я чуть наклонился в сторону. — Кто поставщик? Фамилия! Кому сбываешь дурь?

— Наркотики нигде не беру и не пользуюсь ими! — четко и быстро отчеканил я согласно полученному свыше приказу. — Честное пионерское, гражданин начальник! И глубоко презираю тех, кто употребляет подобную гадость, тем самым собственными руками роя себе могилу.

— Ответ неверный! Кто у вас покупает наркотики? Фамилии! Адреса! Быстро! Не задумываясь! Смотреть в глаза! — в голосе его была такая жесть. — Не отводить глаз! В глаза мне!

— Наркотики у меня никто не покупает, поскольку таковых я не имею! Я водочку люблю. И склонен к злоупотреблению. Но употребление водки не относится к уголовным преступлениям.

— Где у тебя хранятся наркотики? Быстро! Не задумываясь! В глаза! — он еще дальше вытянулся над столом.

— Мы на брудершафт не пили! И прошу вас обращаться ко мне на вы! Иначе я не буду больше отвечать на ваши вопросы. Даже подозреваемый имеет право на уважение.

Юрик зловеще улыбнулся и замедленно проговорил со змеиной улыбкой, протянув ко мне указательный палец, как на том знаменитом плакате «Ты записался в добровольцы?»:

— Где у вас хранятся наркотики? Можете подумать и не торопиться с ответом. Я терпеливый, — уже спокойней проговорил он и опустился на свой мягкий канцелярский стул.

— Мне не нужно задумываться над этим вопросом, гражданин начальник. Поскольку никаких наркотиков у меня не было и никогда в жизни я их не употреблял. И другим не советую. Конечно, алкогольные напитки тоже не прибавляют здоровья, но всё-таки лучше иметь дело с ними.

— Значит, выходит, по-вашему, что наркотики вам подбросили? Так? Я ничего не путаю?

— Именно так, гражданин начальник. Пакетик с порошком неизвестного происхождения был мне подброшен.

— Разумеется, полицейские? Так? Это обычные отмазка, что менты сами и подбросили.

— Нет, не разумеется. Вряд ли они могли подбросить, поскольку я стоял рядом с ними. Я бы увидел. Сержант заглянул в платяной шкаф, потом в туфле нашел пакетик.

— А кто же тогда? Фамилия? Адрес? Назовите, кого вы подозреваете в том, что он или она подбросили вам наркотик!

— А вот этого я не знаю. А то бы непременно назвал. Тем самым облегчив работу следствия.

— Забавная получается ситуация! Не находите? У вас находят наркотики. Вы уверены, что полицейские их не подбрасывали и в то же время уверены, что кто-то их вам подбросил. Какое-то противоречие! А до этого никто в вашей квартире не появлялся.

— Да разве ж не ясно! Ведь кто-то же позвонил в участок. И тот, кто позвонил, тот и подбросил. Полицейские же не могли просто так среди ночи пожаловать ко мне в квартиру?

Я тяжело вздохнул. То, что было ясно мне, вызывало сомнения у молодого прыткого следователя…

Крюк, а точнее Юра Ломаный,